массовые восстания против красной власти, репрессии в белом тылу и т.д. Никакой законодательной основы и общеполитического курса на белый террор никогда не существовало (см. наш разбор выше проблемы мифического «приказа Колчака от 23 марта 1919 года»).

Красный террор (проводившийся в первые месяцы большевизма на деле — вспомним цареубийство, расправу с ярославским восстанием и т.д.) был провозглашен большевиками в официальных документах.

«2 сентября Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, заслушав сообщение Я.М. Свердлова о покушении на жизнь В.И. Ленина, принял резолюцию, в которой предупредил прислужников российской и союзнической буржуазии, что за каждое покушение на деятелей Советской власти будут отвечать все контрреволюционеры и их вдохновители. «На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти, — говорилось в резолюции, — рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов» (Декреты советской власти т. III, стр. 267).

Народный комиссар внутренних дел Г.И. Петровский подписал приказ, в котором потребовал от местных властей положить конец расхлябанности и миндальничанью с врагами революции, применяющими массовый белый террор против рабочих и крестьян. В приказе предлагалось взять из буржуазии и офицерства заложников и при дальнейших попытках контрреволюционных выступлений в белогвардейской среде применять в отношении заложников репрессии».

Это решение было закреплено постановлением СНК от 5 сентября 1918 года, подписанным наркомюстом Курским, наркомвнудел Петровским и управделами СНК Бонч-Бруевичем. Постановление так и называлось «О красном терроре» и содержало декларацию: «обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью».

Иными словами, красный террор существовал как провозглашенный факт, «белый террор» был вычитан из советских газет. При этом существенно разнилась не только форма, но и суть репрессивной политики, проводившейся красными и белыми. Репрессии белых были направлены на конкретных лиц, которые рассматривались как красные активисты или сочувствующие.

Красный террор с самого начала лежал вне контекста индивидуальной или даже групповой вины. В его основе лежал концепт классовой борьбы. Репрессиям — расстрелу, взятию в заложники, принудительному труду — должны были быть подвергнуты все представители «эксплуататорских классов», независимо не только от своих конкретных контрреволюционных действий, но даже и независимо от отношения к советской власти. Ни нейтралитет, ни даже лояльность «классового врага» от расправы не спасали.

Дадим слово главному организатору и вдохновителю красного террора — В.И. Ульянову (Ленину). Вот его переписка с наркомпродом Цурюпой 10 августа 1918 года (заметим — до покушения, «в ответ» на которое, якобы, будет принята «в чрезвычайном порядке» практика заложничества)

«Это архискандал, бешенный скандал, что в Саратове есть хлеб, а мы не можем свезти!! Не командировать ли на каждую узловую станцию по 1-2 продовольственника? Что бы еще сделать? Проект декрета — в каждой хлебной волости 25-30 заложников из богачей, отвечающих жизнью за сбор всех излишков»…

Цурюпа не отвечает. Ильич торопит: «Насчет «заложников» вы не ответили».

Тогда нарком высказывает робкое сомнение: «Заложников можно взять тогда, когда есть реальная сила, а есть ли она? Сомнительно».

«Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поимённо по волостям. Цель назначения именно богачи, так как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба в каждой волости. Инструкция такая (назначить «заложников») дается: а) комитетам бедноты, б) всем продотрядам. Сила? Как раз теперь в прифронтовой полосе сила будет» — кипятится Ильич (Ленинский сборник XVIII сс. 145-146).

В литературе цитируется, в частности, такая инструкция ВЧК:

«I. Применение расстрелов.

1. Всех бывших жандармских офицеров…

6. Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых…

7. Всех активных деятелей к/революционных партий (кадеты, октябристы и проч.).

II. Арест с последующим заключением в концентрационный лагерь.

11. Всех призывающих и организующих политические забастовки и другие активные выступления для свержения Советской власти, если они не подвергнуты расстрелу.

12. Всех подозрительных согласно данных обысков и не имеющих определённых занятий бывших офицеров.

14. Всех членов бывших патриотических и черносотенных организаций.

15. Всех без исключения членов партий с.-р. центра и правых, народных социалистов, кадетов и прочих контрреволюционеров. Что касается рядовых членов партии с.-революционеров центра и правых рабочих, то они могут быть освобождены под расписку, что осуждают террористическую политику своих центральных учреждений и их точку зрения на англо-французский десант и вообще соглашение с англо-французским империализмом».

Как не трудно заметить по пункту 15, главным критерием лояльности было согласие с национал-предательским прогерманским курсом большевиков и отречение от союзников.

Белым, разумеется, не могло бы прийти в голову «взять в заложники всех рабочих» какого-то города. Красные применяли этот прием сплошь и рядом. Именно в результате классовой природы красного террора соотношение жертв двух репрессивных политик, красной и белой, по подсчетам современных демографов оказалось 4:1. На одного убитого не на поле боя белыми приходятся четверо убитых не на поле боя красными.

Самым знаменитым актом массового террора, затронувшим десятки тысяч человек, был в этот период «Карфаген казачеству», а одним из самых ярких актов персонального террора стала расправа в мае 1919 года над Киевским клубом Русских националистов. До революции Киев служил центром русского национализма, что очень не нравилось как коммунистам, так и украинским самостийником. Киевский клуб был влиятельной политической организацией.

В январе 1919 года в ЧК попал список членов клуба с подробными адресами; по этому списку было арестовано около 60 человек, из них расстреляно по меньшей мере 53 человек. Газета «Большевик» 25 мая 1919 года весьма откровенно объясняла мотивы столь массовой расправы именно с этим клубом.

«Киевская губернская чрезвычайная комиссия уже приступила к делу. По помещенному ниже списку расстрелянных контрреволюционеров товарищ читатель увидит, что в работе Чрезвычайки есть известная планомерность (как оно и должно быть при красном терроре). В первую голову пошли господа из стана русских националистов. Выбор сделан очень удачно и вот почему. Клуб «русских националистов» с Шульгиным и Савенко во главе был самой мощной опорой царского трона, в него входили помещики, домовладельцы и купцы Правобережной Украины. Клуб был центром всероссийской реакции и вожаком ее империалистических стремлений.

Выражая грабительские интересы пихновского помещичества, клуб играл не последнюю роль в нарастании конфликта между царскою Россией и императорской Австро-Венгриею; перспектива выжимания соков из галицийских крестьян непреодолимо тянула савенковское панство к «освобождению» «подъяремной, Прикарпатской Руси». За одно это, за подстрекательство царского правительства к войне, клуб должна была постигнуть справедливая кара со стороны власти тех, кто должен был ложить свою голову на этой войне за помещицкие карманы.

Расстрел монархической организации в значительной степени лишает господ Колчака, Деникина, Клемансо и Ллойд Джорджа возможности