его плен может длиться многие годы, десятилетия и даже столетия, – но вот с похищенными детьми все обстоит несколько иначе. Вместо украденных детей нечистая сила оставляет замену – подменышей (обменышей, обменков), и эта замена своими повадками и особенностями развития недвусмысленно обозначает собственную принадлежность к нечисти.

Сильнее всего опасность похищения грозила новорожденным и младенцам, могут похитить даже нерожденных детей, так, вероятно, объясняли выкидыши и ложную беременность, а живых детей могли подменить в бане, где крестьянки чаще всего рожали, или в избе, где ставили люльку для грудного ребенка. Кроме того, под угрозой были некрещеные дети, а еще считалось, что «приспанные» младенцы – невольно задушенные матерями во сне – тоже подменяются нечистью. Детей постарше нечистая сила похищала, если их забывали, допустим, перекрестить на ночь, не пожелали здоровья, когда они чихали, или если таких детей сгоряча проклинали или осыпали «опасными» бранными словами – «чтоб тебя черти взяли!» и подобными. Ответственность за похищение возлагали обычно на чертей или на природных (леший) и домашних (домовой, банник) духов.

Вместо похищенного ребенка нечисть подкладывает в колыбель «колоду» – чурку, полено, чурбан или даже мертвого ребенка, видом точь-в-точь как украденный. Опознать подменыша можно прежде всего по тому, насколько уродлив ребенок: чем младенец безобразнее, тем больше шансов, что его подменили. Вдобавок «нечистые дети» плохо растут, не умеют говорить («молчат до семи лет») и вообще выказывают все очевидные признаки задержки в умственном развитии. Кроме того, они чрезвычайно прожорливы («имел одну голову без тулова, ел по крынке молока и по житнику в час») и отличаются необычной для ребенка силой, задиристостью и свирепостью. Также может выясниться, что у подменыша тело без костей или что он чрезмерно неуклюж и ленив.

Казалось бы, все эти приметы настолько бросаются в глаза, что не заметить подмену невозможно. Однако, судя по фольклорным текстам, нечисть не просто похищала детей, но и одновременно «застила глаза» их родителям и близким – те до поры словно ничего не замечали и продолжали относиться к подменышу как к обычному ребенку.

В некоторых областях России записаны рассказы иного свойства – дескать, подменыша вообще невозможно опознать и отличить от подмененного. Якобы такие «перевертыши» вырастают очень деятельными людьми и добиваются достатка и успеха в обществе, но избегают бывать дома. А умереть они стараются внезапно, скоропостижно, чтобы избежать исповеди и церковного напутствия; после смерти подменыши не ведают покоя, «покуда не истлеют их кости».

В целом считалось, что подменыши живут недолго – до тринадцати или до пятнадцати лет, причем весь этот срок «только просят неустанно еды и плачут». Рано или поздно они уходят из дома и умирают. Говорили, что «нечистый их сам жрет».

Главное «предназначение» подменышей – «чинить тоску-кручину» и всячески досаждать родителям и другим родственникам похищенного ребенка. Так, своей прожорливостью – «утробушкой ненасытной» – они способны довести до разорения и «крепкий дом», то есть крепкое, приносившее доход хозяйство.

Страх перед возможной подменой – страх архаический, восходящий к незапамятным временам, когда опасность виделась человеку буквально за каждым кустом, – был настолько велик, что роженицу и ребенка первое время после родов старались не оставлять одних. В баню для роженицы приносили образа, а до крещения младенца в избе непрерывно жгли свечи. Кроме того, в притолоку у двери втыкали нож, отваживая нечистую силу, а у порога или под колыбелью с той же целью оставляли «веник-сторож» или клали под колыбель-зыбку топор.

Если же закрадывалось подозрение, что ребенка все-таки «унесли», существовало несколько способов выявить подменыша. Например, предлагалось бить «колоду» прутьями ольхи, магического растения, древесина которого защищала от порчи и сглаза, перед горящей печью: мол, тогда чертовка или жена домового (похитительница настоящего ребенка) сжалится над «своей кровиночкой» и вернет украденного. Другой способ требовал расколоть топором над подменышем деревянное корыто или перебросить «колоду» через порог. Все эти крайне суровые способы, безусловно, нередко оборачивались гибелью заподозренного.

Что касается самих детей, унесенных нечистой силой, они, как думали крестьяне, попадали в услужение нечисти и воспитывались в «чертовых семейках». Они получали от своих похитителей колдовские способности и, став постарше, приходили в деревни раздувать пожары и воровать еду, которую хозяйки не успели или забыли благословить. Еще таких детей посылали сторожить клады.

Известны рассказы, что черти сажают похищенных детей в сырую темницу, и те больше никогда не видят света, зато обречены вечно проклинать своих матерей, которые их не уберегли.

Вернуть украденного нечистью ребенка помогают молитвы родных, в особенности молитвы матери. По одному поверью, мать может спасти свое чадо от чертей, три ночи подряд простояв в церкви на молитве. В первую ночь черти будут бесноваться вокруг и уговаривать мать обернуться, но им нельзя верить, не то они разорвут мать и дитя на части; во вторую ночь уже сам ребенок станет уговаривать мать молиться дальше, а на третью ночь черти примутся кричать детскими голосами и умолять взять их на руки – если мать все вытерпит, то после третьих петухов ей «выдадут» ее ребенка, мертвого, но спасенного от посмертного проклятия.

Непослушных детей нечисть тоже могла похитить – во всяком случае, родители пугали тех, кто баловался или вел себя неподобающим образом за столом, что их, если они не образумятся, заберет черт. Более того, в русском фольклоре имеется множество так называемых детских духов – то есть тех, которыми стращали чересчур бойкую или капризную ребятню. Это и анчутки, то бишь особая разновидность чертей, и многие другие. Пожалуй, будет уместно привести здесь список таких духов, не притязая, разумеется, на его полноту, поскольку едва ли не в каждой области и в каждом местном диалекте существовало собственное имя для подобных персонажей.

Бабай (бабайка) – страшный старик или старуха («Не реви, бабай заберет»).

Бага – чудовище.

Бадяй – чудовище.

Бирюк – чудовище.

Бомка – чудовище.

Буван – чудовище.

Бука (буканай) – лесное чудище, бродит по ночам возле людских домов («Поди, бука, под сарай, нашу Лену не замай»).

Вова – чудовище.

Дичок – чудовище.

Кока (коканко) – чудовище.

Кука (кукан) – чудовище.

Лизун – разновидность домового.

Мамай – страшилище.

Рохля – чудовище, обитает в подполе.

Хохла (хохла-мохла) – чудовище.

Еще к числу детских духов принадлежали демонические существа – олицетворения детских болезней: ночницы и криксы.

* * *

Ночницы (полуночницы) – демоны детской бессонницы, женские духи, которые нападают на