class="p1">Юрий Анатольевич Шевченко объяснял нам это так: «Юрий Иванович изображал из себя нелегала, но нелегалом он не был. Это сотрудник особого резерва. “Нелегал” – это официальное понятие, а он в этом статусе никогда не был. Он был всегда сотрудник действующего резерва».

Но всё-таки Дроздов был очень, что называется, «в теме», и это подтверждает Людмила Ивановна Нуйкина: «Он это понимал, потому что сам несколько раз был в этой шкуре. Как нелегал. Пусть это были короткие у него командировки, но он был! Он знает, что это такое – держать иностранный паспорт, что ты не тот, который там написан, – и знает, какие трудности бывают и как себя вести. Поэтому он относился к этому со знанием дела. Когда он разговаривал с нами, он знал, он представлял, о чём идёт речь. Это самое главное, чтобы твой босс, твой шеф – как это по-русски? – твой начальник знал, какие трудности встречаются и что это за работа. Всё-таки из Москвы ты видишь всё это по-другому, и может показаться, что всё там просто и легко».

Уточняем, что вопрос «как это по-русски?» – отнюдь не кокетство. Отработав немалое время за рубежом на нелегальном положении, Людмила Ивановна порой заменяет русские слова иностранными. Что ж делать, не она одна!

А это всё мы к тому, что, не имея возможности «двигаться» по службе по линии КГБ, переходя с одной должности на другую, нелегальные разведчики могли весьма успешно «расти» по линии своего прикрытия. Как мы знаем, к примеру, Иосиф Григулевич дорос до ранга посла – а как много ещё мы не знаем и никогда не узнаем!

Вот и Отто Шмидт – наш нелегал Алексей Козлов – сделал очень неплохую карьеру в избранной им отрасли: примерно через год пребывания в стране он получил предложение стать директором самой крупной химчистки в Бельгии.

…Если бы «Дубравину» предложили возглавить крупнейший оборонный завод, он вряд ли бы согласился. Ведь для занятия такой должности его бы проверили и «просветили» со всех сторон. А кто будет столь же скрупулёзно проверять директора химчистки, пусть и самой крупной в стране? Предложение было принято без всяких сомнений.

Мы спросили Алексея Михайловича, как это оно у него так получилось – столь быстро сделать такую карьеру. Он ответил:

«– Когда я еще работал в “Hilton”, туда приходили представители различных фирм, которые поставляют машины и станки для химчистки – гладильные станки, например, и “Hilton” имел возможность их купить, хотя продавали они очень много и очень дорого. Они видели, как я работаю, ну и рассказали обо мне тому миллионеру, который был владельцем этих химчисток: мол, есть такой толковый человек. Вдобавок ко всему – немец. Ему это больше всего понравилось: раз немец – значит, человек может работать и будет работать. Бельгийцы, я их неплохо знаю, тоже могут работать, но не хотят. Так он и предложил мне эту работу.

Я тогда сказал владельцу этой химчистки, что не хочу иметь к деньгам, к прибыли никакого отношения – это его дело, а я считать ничего не буду. Я прямо заявил: если он с этим согласен, то я пойду работать. Это ему даже понравилось…

По своему опыту я скажу вам, что, прежде всего, нужно быть честным. И второе, нужно уметь работать, обращаться с людьми. В советские времена у нас к людям относились гораздо лучше – я это честно говорю. Сейчас индивидуализм даёт себя знать. Я уважал своих рабочих, они это чувствовали. Но я был требовательным и не стеснялся этого…

– И в таких условиях у вас хватало времени на разведывательную работу?!

– Действительно, это мне очень мешало – я был постоянно занят: у меня были рабочие, были филиалы в различных городах Бельгии. По сути, той работой, которая была нужна Центру, мне приходилось меньше заниматься, чем этой чёртовой химчисткой. Мне, кстати, потом было указано на это: мол, дурака валять нечего! Хотя я дурака и не валял…»[96]

После этих слов очень хотелось расспросить Алексея Михайловича о его тогдашней оперативной работе, но мы знали, что у него есть два табу, которые не нужно затрагивать в разговоре. Первое – это вопросы, непосредственно связанные с его работой, подробности каких-то оперативных мероприятий, второе – судьба его жены, Татьяны Борисовны. Когда кто-то из собеседников – обычно это бывали какие-нибудь нахрапистые журналисты, не очень понимающие тему, – начинал настаивать, стремясь вытянуть из собеседника нечто «жареное», сенсационное, Козлов просто обрывал разговор, вставал и уходил, а особенно «любознательных» он мог и послать куда подальше…

Свою немногословность по первому вопросу Алексей Михайлович объяснял просто: «Почти всё, что я сделал за пятьдесят лет работы в разведке, секретно до сих пор».

Второй вопрос он сам вдруг затронул в разговоре с нами: «Когда я был в Бельгии, у меня жена тяжело заболела. В 1970 году мы возвратились на Родину. Супругу мою положили в больницу, а мне сказали: ты езжай, работай…»

…А ведь тогда, как казалось, всё в жизни семьи наладилось, устоялось. Отто Шмидт успешно руководил крупнейшей в стране химчисткой, его супруга так же успешно преподавала в школе. Сын ходил в детский сад, в младшую группу, дочка – в ясли, в старшую группу. Домашний язык, разумеется, был немецкий, в детском саду добавился французский, про существование русского языка, как такового, Миша и Аня даже и не подозревали.

О том, что было дальше, нам рассказал Сергей Сергеевич: «По мере взросления детей у Татьяны Борисовны возникало какое-то болезненное беспокойство. А может, оно и с самого начало было: о своей судьбе, о судьбе своего супруга, о том, что будет с детьми, если с нами что случится? Всё-таки рядом была штаб-квартира НАТО, тема Североатлантического блока звучала во многих разговорах, ну и воинственная риторика присутствовала… Судя по тому, что я знаю от старших товарищей, возраста Алексея Михайловича и моложе немножко, психологическая служба у нас на этапе отбора кандидатов ещё не была хорошо поставлена, и не все слабости человека, те, которые могут повредить ему в будущем, можно было выявить на ранней стадии. Конечно, женщина больше переживает за детей, нежели мужчина, и эта ситуация постоянного стресса привела к тому, что со здоровьем у Татьяны Борисовны стало не очень хорошо, начали проявляться всякие депрессивные явления… Короче говоря, их вернули в Москву».

«Вы простите меня, пожалуйста, – говорил нам Алексей Михайлович, – но жизнь нелегала, она очень нелёгкая. Вот, например, мои самые любимые люди, дедушка и бабушка, которые меня воспитывали, которым я обязан всем – они же умерли в моё отсутствие, и проводить их в последний путь я не смог…»

Генерал-лейтенант, которого, кажется, зовут Иван Юрьевич, так сказал о работе разведчика: «Эта жизнь не затягивает – просто она становится вашей жизнью. И жёны к этому привыкают. Но не все! Есть жёны, которые не выдерживают…» Мы обрываем эту фразу, потому как далее было сказано: «…и уходят». Это уже совсем другое, потому как каждый волен выбирать свою дорогу сам. Гораздо страшнее, когда просто не выдерживают – по-человечески…

Сотрудник Управления «С», имя которого не называем, боясь перепутать (тревожат смутные сомнения), говорил нам так: «Скоро будет тридцать лет, как я работаю здесь, и на моей памяти несколько таких случаев было, когда у людей не выдерживала психика от этой работы – особенно у женщин почему-то. Хотя был один мужчина – и жена с детьми его вывозила…»

…Об этой истории насколько возможно подробно рассказал в своей книге «Вымысел исключён» Юрий Иванович Дроздов. Назвав имя предателя – мы будем говорить о нём в следующей главе, а сейчас и вспоминать не хочется, – он писал: «Первыми, кого он предал в самом начале 70-х годов, были нелегалы Г. и Т. Г. вовремя заметил слежку, стал искать её причины, свои ошибки и не мог допустить, что на это способен легальный советский разведчик. Но слежка продолжалась. Высокое нервное напряжение, боязнь за судьбу двоих детей, жены, находившейся на последнем месяце беременности, стали причиной психического расстройства. Т., уловив неладное, прекратила всю оперативную работу мужа и свою, уничтожила все улики, прекратила связь с Центром и “увезла” больного мужа на юг, на лечение. В одной из стран она поместила мужа в больницу, родила ребёнка, а затем нашла в себе силы всех четверых перебросить через чужие границы в Москву, зная, что английская контрразведка идёт за ними по пятам»