сосредоточился на своих упражнениях. Через какое-то время финтар вернулся. Заняв своё обычное место, он вновь принялся ходить взад-вперёд, а также иногда повторять схему тренировок.

Прошло ещё очень много времени. Больше никто так и не воспарил. Один ученик, как думал Йимир, покинул школу Йоргара, разочаровавшись в магии воздуха, однако позднее сын Талата понял, что поспешил с выводами. Тот немного отдохнул от упражнений и вернулся на своё место, чтобы продолжить пытать себя ими. Мастер воздушной стихии никак на это не отреагировал. По всей видимости, многие тратят тут уже второй десяток хаворов, но всё никак не могут воспарить. Йимир боялся, как бы такое не произошло и с ним. Ведь он ни на миг не забывал, что перепрыгнул через закта, чтобы оказаться сразу в финта’урине, сразу в школе противоположной стихии. А потому его терзали сомнения, будто бы это будет огромным преткновением к вершине магии воздуха. Но он был настроен во что бы то ни стало покорить эту часть своей жизни. Ничто не остановит его на пути к званию талами.

Следующими, кто открыли в себе винта, были два октара – муж и жена. Сначала прорыв сделал мужчина, а чуть позднее и женщина. Однако он полетел в Финтарис не сразу, как только получил эти способности, а дождался, когда это же самое свершит и его возлюбленная. Потом Йоргар отвёл их обоих наружу и вручил в объятья вечно дующих ветров, чтобы, пользуясь их поддержкой, они могли прибыть в летающий мир магов. Йимир продолжал вкладывать всё усердие в это дело, но никаких сдвигов он не ощущал, будто бы мастер воздуха просто-напросто издевался над ними всеми и смотрел на то, как они все глупо выглядят. А потом, когда ему надоест всё это представление, он просто открывает ум одного из учеников, чтобы тот понял, как это делается, и улетел отсюда. Но Йимир гнал эти мысли, пытаясь изо всех духовных, физических и умственных сил.

Прошёл миссар, наверное. За это время порядка десяти сенонцев открыли в себе способности и улетели в Финтарис. На их место пришло ещё столько же. Йимир даже нашёл себе друга – красноглазого зактара, который, как и он, думал, будто бы мастер Йоргар сам контролирует очерёдность, однако же сами с развеяли эту иллюзию, потому что часто обменивались собственными ощущениями, которые испытывали при этом. И каждый подметил для себя, что прогресс есть. За это время финта как будто бы стал ближе, его потоком стало легче управлять. Что ж, значит, от этих занятий есть прок. И они продолжали упражнения.

Прошло ещё какое-то время. Многие и даже Тос, тот самый друг Йимира, сумели раскрыть в себе знания воздушной стихии, а после поднялись в Финтарис. И Йимиру казалось, будто бы он остался один единственный из тех, кто упражнялись тут с самого начала. Несмотря ни на что, он был настроен решительно покорить этот этап познания финта. Усердия прибавилось, на лице проступила мрачная решимость, тренировки продолжились.

Йоргар подошёл к зенте-октару и, глянув своими жёлтыми глазищами, кажется, ему в самую душу, сказал:

- Земля – это основание, это пол, по которому мы ходим, это камень, который выдерживает тяжкие натиски. Воздух – это вершина, это бесконечное пространство над головой, это облако, которое не знает каких бы то ни было препятствий. Ты слишком тесно связан с землёй. Ты – до мозга костей зентер. Ты держишься за своё происхождение, боишься потерять его, боишься, что за окта, финте и закта скроется твоя исконная сила. И это неизбежно. Став талами, ты обретёшь целый спектр бесконечных возможностей. И да, ты будешь использовать свой любимый зенте не так часто, как тогда, когда ты ничего, кроме него, и не знал. Но в этом-то и есть весь смысл элементалиста – все стихии подчинены тебе в равной степени. Ты будешь понимать всё. Ты станешь мастером всех четырёх стихий. Если ты боишься этого, тогда ответь, нет, не мне, а самому себе. Зачем. Ты. Встал. На этот. Путь?

Договорив это, финтар одарил будущего талами мгновением своего пронзительного взора, а после этого вернулся на своё место. Йимир продолжил тренировки, но в голове его то и дело прокручивались эти слова.

Когда очередной ученик возликовал от того, что открыл в себе магию ветров, сын кольера решил отдохнуть от этих занятий и вышел наружу. Он взглянул вверх, туда, где метались эти ветра. Он настолько был натренирован в финта, что мог буквально видеть их физическим взором, как они завивались, резко меняли направление, перемежались друг с другом. Он протянул к ним свою руку, но нет, ничего не происходило – стихии даже не замечали его присутствия. Вот, из строения выходят учитель и ученик. Зенте-окта-зактар поднял голову вверх, куда ему указывал наставник, а после воспользовался своей силой, воспарил над землёй и заскользил по воздушным потокам вверх, увлекаемый ветрами в Финтарис. Проводив его взглядом, Йоргар стал возвращаться в помещение, но не удержался от совета Йимиру:

- Может, всё-таки стоило сначала закончить закта’урин?

Когда зентер остался один, он ещё долго размышлял над этим предложением. Если тогда, ещё стоя перед родителями, он был целиком и полностью уверен в том, какой он путь избрал, то теперь идея пройти через жернова огненной стихии не казалась ему такой уж противоречащей его цели. Может, Йоргар и прав? Может, ему стоит оставить погоню за чистотой своей сущности и уподобиться всем сенонцам, чтобы гнаться только лишь за силами? Пока он размышлял на этим, ему вспомнились беседы с Анатианом, навулом Зентериса, который был уверен, что этот путь юный чародей избрал не зря, что это великое предназначение. А с этой мыслью пришла и другая. Что путь предназначения – это довольно сложный и витиеватый путь. Тот, кто двигается по нему, должен быть готов к сложностям и трудностям. Однако в конце он обретёт великую награду от самих великих. Йимир был уверен, что ему по зубам этот путь. Талат его хвалил за то, что видел в сыне устремлённость и стойкость, с которой он настроился достигать свою цель. А теперь он готовился опустить руки, чтобы принять за истину то, что он должен оставить великое предназначение и поступать так, как поступают все. «Ну уж нет, - твёрдо заявил про себя будущий талами, - Я достигну своей цели и сохраню свою личность» Это немного ободрило его, а потому он вернулся под надзор Йоргара.

Снова потянулись хаворы одних и тех же движений. И