военного советника не была бы снята, по крайней мере в кругах китайских военных. Отвечать перед китайской общественностью за те поражения, которые понесли лучшие китайские войска в Бирме, выполняя приказы американцев и англичан, я не желал. Я хотел вернуться на Родину и влиться в борьбу моего народа с гитлеровским нашествием.

В донесениях в Центр я намеками ставил вопрос, что мы, советские военные советники в Китае, лишены возможности проявить свою активность. Наконец я получил короткую телеграмму, которой меня отзывали в Москву для доклада. Из нее я понял, что в Китай больше не вернусь.

Прощальных банкетов было много. Я был окружен вниманием, любезностями, пожеланиями скорого возвращения, меня наградили высшим китайским генеральским орденом второй степени…

Этими словами Чуйков как бы подвел итог своей двухлетней работы в Китае. Его миссия была завершена. С противоречивыми чувствами он возвращался на Родину. И тем не менее эта страна навсегда осталась в его сердце.

По свидетельству генерал-майора в отставке Л.И. Корзуна, Чуйков часто вспоминал Китай, его народ. «Все три командировки в Китай, – пишет в своих воспоминаниях Корзун, – Василий Иванович выполнял не только разведывательную, но еще и дипломатическую работу. Он хорошо узнал и полюбил китайский народ. Поэтому очень тяжело переживал, когда этот народ стали превращать в противника, а затем во врага. Когда наметилось желание возобновить дружеские отношения, за его подписью была опубликована, если память мне не изменяет, в “Известиях”, большая статья об истории дружеских отношений двух великих народов, о необходимости сохранять и развивать эту дружбу. Позже, когда на очередной съезд КПСС прилетел без приглашения Чжоу Эньлай, встречать его на аэродром послали Чуйкова. По его словам, Чжоу Эньлай вышел из самолета с довольно пасмурным лицом, но, увидев Чуйкова, заулыбался. Они обнялись и расцеловались, вспомнили кое-что из давней дружбы».

…Во второй половине февраля Чуйков уже был в столице Казахстана Алма-Ате, куда прилетел на самолете с группой других военных советников. Оттуда поездом через несколько дней выехал в Москву. По дороге в столицу Чуйков чуть ли не на каждой станции видел, что страна живет по жесткому графику войны. На это указывали многие признаки: стоявшая на железнодорожных платформах боевая техника, готовая к отправке; теплушки с солдатами в новеньком обмундировании; плакаты на зданиях вокзалов с грозными призывами раздавить фашистскую гадину; группы людей с узлами и чемоданами на перронах – явно беженцы… И еще лица людей. В основном это были лица женщин. Усталые, серьезные, заплаканные…

К таким картинам Чуйкову было не привыкать. Страна, из которой он только что вернулся, находилась в аналогичном же положении. Но то была другая страна и чужая боль… Своя же нестерпимо давила и ныла в душе. Поэтому все мысли Чуйкова были о фронте. «Я рвался на фронт, чтобы поскорее начать сражаться с нашим главным врагом – фашистской Германией», – напишет он, вспоминая то трудное для страны время.

Глава 8

«За Волгой для нас земли нет!»

Более 50 лет я прослужил в Советской армии, сражался за Родину и на сибирской земле, на Украине, и в Белоруссии, и в центре страны. Но есть в огромной России город, которому отдано мое сердце. Жизнь моя оказалась неразрывно связанной с городом на Волге, который вошел в историю как Сталинград.

В.И. Чуйков

В первых числах марта Чуйков прибыл в Москву. Шумная и суетливая столица, из которой он уезжал два с лишним года назад, встретила его непривычным молчанием. Людей было не по-московски мало. В сыром весеннем небе висели аэростаты воздушного заграждения. На улицах и перекрестках щетинились надолбы и ежи. В некоторых местах виднелись воронки от немецких авиабомб. На крышах зданий торчали зенитки, крупнокалиберные пулеметы и звукоулавливатели. Столица жила по законам военного времени, хотя фронт от ее стен после разгрома вермахта под Москвой ушел вперед на 100–250 километров.

В кабинетах Наркомата обороны, где Чуйков держал отчет о своей работе в Китае, он в конце своих докладов не забывал сказать, что дальнейшую службу хочет продолжить в действующей армии. При этом обязательно сообщал о двух ранее поданных им рапортах на имя наркома обороны с просьбой направить его на фронт.

В своей книге «От Сталинграда до Берлина», изданной «Военным издательством» в 1980 году, Чуйков вспоминал: «То был не просто порыв, напоминающий краскомовскую молодость начала гражданской войны. Нет. Мне уже исполнилось 42 года, за плечами был опыт командования войсковыми соединениями, а во время военного конфликта между СССР и Финляндией командовал армией, и мне было присвоено звание генерал-лейтенанта. Поэтому я страстно хотел как можно скорее принять непосредственное участие в борьбе с фашистскими захватчиками и, если представится возможность, внести свой вклад в дело победы над гитлеровской армией…»

Вскоре очередной, третий по счету, рапорт Чуйкова был удовлетворен. В мае его назначили заместителем командующего 1-й резервной армией, которая дислоцировалась недалеко от Тулы, а также частично в Рязанской области. Чтобы современному читателю было понятно, о какой структуре вооруженных сил идет речь, скажем о ней в двух словах. Резервная армия – это объединение, предназначенное для создания резервных соединений и частей, обучения личного состава, а также для привлечения к выполнению внезапно возникающих оперативных задач.

Командующий еще не был назначен, поэтому все его обязанности легли на плечи Чуйкова. Вникать в дела армии Василий Иванович начал с поездок в части и соединения. Заслушивая доклады командиров соединений и отдельных частей, Чуйков получал исходные данные для работы, из которых складывал общую картину о состоянии армии, ее слабых и сильных сторонах, командном составе. В течение нескольких месяцев начиная с мая и вплоть до июля войска армии плотно занимались боевой подготовкой. В основном занятия проходили на полигонах и стрельбищах.

На основании директивы Ставки Верховного главнокомандования от 10 июля 1942 года 1-я резервная армия была переименована в 64-ю армию. В ее состав вошли 18, 29, 112, 131, 214 и 229-я стрелковые дивизии, 66-я и 154-я морские стрелковые, 137-я и 40-я танковые бригады, полки курсантов Житомирского, Краснодарского, 1-го и 3-го Орджоникидзевских военных училищ, а также ряд артиллерийских и других частей.

В те июльские дни на южном крыле советско-германского фронта сложилась крайне тяжелая обстановка: Красная армия понесла серьезные поражения. В мае—июне потерпели поражение войска Крымского фронта, в результате чего Крым оказался в руках врага. Далее последовали неудачи Юго-Западного фронта под Харьковом, сдача Донбасса, выдвижение противника к Воронежу… Гитлеровцы снова овладели стратегической инициативой.

По приказу Гитлера немецкие войска начали наступление на южном участке советско-германского фронта с целью выхода к нефтяным районам Кавказа и плодородным землям Нижнего Поволжья и Дона. Грязным половодьем немецкие танковые и моторизованные корпуса хлынули в междуречье Дона и Волги. Для наступления на Сталинград из состава армий группы «Б» была выделена 6-я армия генерала Фридриха Паулюса, состоявшая из 17 дивизий, поддерживаемых 1200 самолетами.

Двенадцатого июля 64-я армия была включена во вновь образованный Сталинградский фронт и в соответствии с директивой Ставки получила задачу передислоцироваться в район Дона. Быстро погрузившись в эшелоны, армия направилась в места сосредоточения.

Передислокация такой армады проходила в непростых условиях. В пути части и соединения неоднократно попадали под бомбежки немецких бомбардировщиков – авиация врага господствовала в воздухе. Тем не менее часть войск прибыла на Сталинградское направление. 17 июля Чуйков получил директиву командующего Сталинградским фронтом: «64-й армии в составе 229, 214, 29 и 112-й стрелковых дивизий, 66-й и 154-й морских стрелковых бригад, 40-й и 137-й танковых бригад в ночь на 19 июля выйти на фронт Суровикино, Нижне-Солоновский, Пещерский, Суворовский, Потемкинская, Верхне-Курмоярская. На этом рубеже закрепиться и жесткой обороной не допустить прорыва противника на Сталинград. Передовые отряды по одному полку с артиллерией от каждой дивизии иметь на рубеже реки Цимла…»

Однако задача, поставленная командующим, была явно невыполнимой, так как дивизии и армейские части еще только выгружались из эшелонов и направлялись на запад, к Дону. Но если колонны некоторых дивизий уже подходили к Дону, то тыловые части армии вместе с имуществом, боеприпасами и продовольствием вообще находились в районе Тулы и ждали погрузки в железнодорожные вагоны.

Как вспоминал Чуйков, войска армии нужно было не только собрать после выгрузки из эшелонов, но и переправить через Дон, преодолев пешим маршем 120–150 километров. Линия передовых отрядов на реке Цимла также была впереди основного рубежа обороны армии, в 40–50 километрах. Доложив