свою тактику и стратегию. Не мудрено, что это могло породить массу ошибок, к партии могли примазаться случайные люди и повести ее по пути, который вел в сторону от марксизма. Тогда эти опасения еще не связывались с конкретными именами, хотя я знал, что история коммунистического движения в Китае изобиловала борьбой групп и группировок.

Я снова и снова думал о предстоящей работе. Ведь ехал я к человеку (я имею в виду Чан Кайши), которому ни в чем нельзя было доверять. Ехал с задачей помогать ему вести военные действия с агрессором, который напал на его родину. Казалось, чего же проще! Но мы знали, что Чан Кайши ведет войну с Японией, находясь в едином фронте с коммунистами, которых считает своими главными врагами. Ехал к маклеру, к торговому меняле, который при соответствующем стечении обстоятельств не задумываясь предал бы агрессору родину и свой народ. Ехал, учить его патриотизму? Нет, ехал помочь китайскому народу выбросить с его земли иноземных захватчиков.

Скажут: вот, дескать, благодетель. Разве не в интересах Советского Союза было вести войну с Японией руками китайцев? Это приходилось мне слышать и в те годы, и позже. Но против Советского Союза Япония так и не выступила даже в самые трудные для нас годы войны, а Китай топила в крови. С этим очевидным и неоспоримым фактом нельзя не считаться тем, кто в какой-то мере хочет быть объективным.

Наряду с изучением документов, Чуйков знакомился с сотрудниками, которые должны были ехать вместе с ним в Китай. Группа, состоящая в основном из военных специалистов, насчитывала 15 человек. К сожалению, никто из них хорошо не знал страну и не владел китайским языком. Параллельно в Китай отправлялась значительная партия различной военной техники, в том числе 150 самолетов-истребителей, 100 скоростных бомбардировщиков, около 300 орудий, 500 автомашин с соответствующим оборудованием и запасными частями.

В 20-х числах декабря Чуйков вместе с другими военными советниками и специалистами выехал поездом из Москвы в столицу Казахстана Алма-Ату. Дорога заняла пять суток. Оттуда, совершив на гражданском самолете воздушный перелет, группа благополучно приземлились в Ланьчжоу, столице провинции Ганьсу. На аэродроме советских военных встретил командующий 8-м районом[18] генерал Чжу Шаолян. В честь гостей был даже выстроен почетный караул, что свидетельствовало о высоком статусе военной миссии, прибывшей из Москвы. С этих торжественных минут, можно сказать, началась дипломатическая деятельность Чуйкова в Китае. Основным местом его пребывания стал город Чунцин, который выполнял в тот период роль столицы Китайской республики. Здесь находились все правительственные учреждения.

Работать Василию Ивановичу пришлось в довольно непростых условиях, поскольку обстановка в Китае в тот период была достаточно сложной. Страна вела тяжелую войну с Японией, что подрывало ее людские и экономические ресурсы. Так, к концу 1940 года японцы захватили практически все торгово-промышленные центры на побережье, основную сеть железных дорог и основные водные коммуникации. Они оккупировали около 22 процентов территории страны, на которых проживало 42,5 процента населения. Иными словами, из общей численности населения Китая в 470 миллионов человек на территории «свободного» Китая оставалось 270 миллионов человек.

Одновременно в стране не утихали распри между различными политическими силами. Что десять лет назад, когда Чуйков находился в Китае, что сейчас, сохранялось противостояние двух партий – Гоминьдана Чан Кайши и КПК во главе с Чжою Эньлаем. Дело доходило до серьезных военных столкновений, поскольку обе партии имели свои армии. Например, в начале 1941 года отношения между Гоминьданом и КПК настолько обострились, что войска Чан Кайши напали на части Новой 4-й армии КПК. В результате боестолкновения часть войск этой армии была разгромлена.

Однако сейчас мы не станем распутывать клубок противоречий между гоминьдановцами и коммунистами. Тем более что с правительством Чан Кайши Советский Союз связывали договорные обязательства, а симпатии были с китайскими коммунистами. Для нас важно проследить работу Чуйкова на поприще дипломата и главного военного советника. Она, как уже сказано, началась с почетного караула по случаю его прибытия на китайскую землю.

Вскоре у Чуйкова состоялась первая встреча с верховным правителем Китая Чан Кайши. И хотя она носила протокольный характер, Чуйков смог сложить для себя некоторые впечатления о нем. Это был человек невысокого роста, одетый в повседневную военную форму с генеральскими отличиями в петлицах. Не упустил Чуйков из поля своего зрения его хитрый взгляд из узких темных глаз, а также резко выступающие протезы зубов. Тогда же Василий Иванович для себя отметил, что поведение Чан Кайши напоминает ему повадки хищника. И не ошибся. Позднее он узнал от самих китайцев, что их руководитель кладет под подушку челюсти тигра. Возможно, для него они служили талисманом. А талисман, как известно, это предмет, наделенный религиозной или магической силой, предназначенный для защиты, исцеления или причинения вреда людям, для которых он создан.

Вот с этим человеком, в недалеком прошлом биржевым маклером, свела Чуйкова судьба на долгие месяцы. На первых порах их встречи были нечастыми, носили протокольный характер, так как Василий Иванович являлся военным атташе советского посольства, а не главным военным советником при главнокомандующем китайской армией.

За время долгого отсутствия Чуйкова в Китае здесь многое изменилось. Не вся информация, которой он подпитался в Москве, совпадала с реальным положением дел, особенно на фронте. В процессе работы эти пробелы были восполнены. Знакомясь с обстановкой, Чуйков отметил неплохую работу китайской разведки, которая предоставила ему данные о численности японских войск в Китае. В 1937 году Япония держала тут 26 соединений общей численностью свыше 800 тысяч человек; в 1938 году – 30 дивизий (976 тысяч человек), в 1939 году – 35 дивизий (1 100 000 человек), а в 1940 году японская армия возросла до 1 120 000 человек. Кроме того, на стороне Японии воевали еще 300 тысяч китайцев. В целом агрессор имел полуторамиллионную группировку на китайском театре военных действий.

Что касается вооруженных сил Китая, то по численности они почти в два раза превосходили японские войска. Благодаря этому удавалось сдерживать хорошо вооруженные и обученные японские войска. Так, в 1941 году под командованием Чан Кайши находилось около 290 пехотных и 14 кавалерийских дивизий, 22 артиллерийских полка, 6 минометных дивизионов и подразделения других родов войск. Общая численность армии составляла 3 миллиона 856 тысяч человек солдат. Однако этим цифрам нельзя было доверять. Некоторые китайские армии и дивизии существовали только по названию.

Как вспоминал Чуйков, получить в Генеральном штабе Чан Кайши точные данные о численности китайских войск оказалось не так-то просто. Секретные данные? Недоверие к советским военным советникам? Нет, совсем нет! Оказывается, этих точных сведений просто не было в китайском Генштабе. Каждый генерал по старому обычаю старался нажиться, рассматривая свою должность прежде всего как синекуру. А как нажиться? Простейший способ: представлять наверх завышенные списки солдат. Довольствие, получаемое на «мертвые души», шло в карман генералу. А вслед за ним и все мелкие командиры прибегали к такому же способу. Если уж не осмелятся поставить в список подразделения несуществующих солдат, сумеют скрыть убитого или выбывшего, на него идет жалованье, отпускается довольствие. Все это – в карман офицера, а цифра общей численности армии становится расплывчатой и неуловимой. Позже, когда Чуйкову приходилось планировать операции против японцев, он всегда делал скидку на эти «мертвые души». Изменить порочную систему обмана, надувательства советским военным советникам не представлялось возможным.

Пышным цветом в китайской армии процветали коррупция и казнокрадство. Некоторые командиры частей умудрялись зарабатывать даже на похоронах солдат. Так, на захоронение умершего или убитого солдата отпускалась соответствующая сумма, например, на покупку гроба – около 10 долларов. Командиры придумали такой способ: хоронить умерших не сразу, а группами, когда наберется 10–15 покойников. Командир получал деньги на 10–15 гробов, но расходовал только на один. Этот гроб изготавливался с откидным дном. В братскую могилу каждый труп подносили поодиночке, открывали дно гроба, труп падал в могилу. Пустой гроб возвращался за следующим покойником, и только последний покойник вместе с гробом сверху укладывался в могилу.

Многие вещи, происходившие в китайской армии, Чуйкова удивляли, но с ними приходилось мириться, закрывать на них глаза, так как это была все-таки чужая армия. Тем не менее Чуйков и другие военные советники по-настоящему хотели помочь китайскому