** Не лучше обстояло дело с ответами на письма Владимира Ильича в те времена и со стороны других издателей. См. по этому поводу письмо 3 (от 27. XI - 01) Ленина Л. И. Аксельрод, Ленинский сборник XI, стр. 326. (См. Сочинения, 5 изд., том 46, стр. 158. Ред.)

*** См. настоящий том, стр. 361, 332. Ред.

**** Там же, стр. 234. Ред.

***** Там же, стр. 238. Ред.

XXIV

M. И. УЛЬЯНОВА

Михайловна Книпович окружила его исключительным вниманием и заботами, был действительно отличный, и позднее он вспоминал о нем, когда в письме к Марии Ильиничне, только что перенесшей тяжелый брюшной тиф, писал: «Вот когда бы в Стир-судден тебя отправить!» .

Владимир Ильич очень любил природу, и в его письмах постоянно встречаются описания ее красот, куда бы ни забрасывала его судьба. «Природа здесь роскошная, - пишет он матери по пути в Швейцарию в 1895 году. - Я любуюсь ею все время. Тотчас же за той немецкой станцией, с которой я писал тебе, начались Альпы, пошли озера, так что нельзя было оторваться от окна вагона». «Гуляю - теперь недурно гулять здесь, - пишет он Марии Александровне, - ив Пскове (а также в его окрестностях) есть, видимо, не мало красивых мест». «На днях... катался... по одному очень красивому озеру и наслаждался прелестными видами при хорошей погоде...», - сообщает он из-за границы. «На днях мы предприняли здесь с Надей и с одним приятелем прекраснейшую прогулку на Салэв. Внизу везде в Женеве туман, сумрачно, а на горе (около 1200 метров над уровнем моря) - роскошное солнце, снег, салазки, совсем русский хороший зимний денек. А внизу под горой - la mer du brouillard, настоящее море тумана, облаков, за которыми не видно ничего, только горы высовываются, да и то только очень высокие. Даже малый Салэв (900 метров) весь в тумане». «... Мы с Надей изъездили и исходили уже порядочное количество окрестностей, нашли и прехорошие места», - читаем мы в письме от 27. IX. 1902. Прав был, вероятно, Владимир Ильич, когда писал: «Единственные из всех здешних товарищей, изучающие все окрестности города, это мы. Находим разные «деревенские» тропинки, знаем ближние места, собираемся и подальше прокатиться» .

* См. настоящий том, стр. 250. Ред.

** Там же, стр. 8, 183, 189, 233, 224, 231-232. Ред.

XXV

ПРЕДИСЛОВИЕ К СБОРНИКУ «ПИСЬМА К РОДНЫМ» ИЗД. 1930 г.

Если не удавалось выбраться летом на время за город, где устанавливалась сразу «деревенская жизнь» («рано вставали и чуть не с петухами ложились» ), Владимир Ильич и Надежда Константиновна отправлялись иногда, когда жили в Швейцарии, пешком в горы. Описание одного такого путешествия мы находим в письме Надежды Константиновны к Марии Александровне от 2. VII. 1904 года. «Уже с неделю, как выбрались из Женевы, - читаем мы там, - и отдыхаем в полном смысле этого слова. Дела и заботы оставили в Женеве, а тут спим по 10 часов в сутки, купаемся, гуляем - Володя даже газет толком не читает, вообще книг было взято минимум, да и те отправляем нечитанными завтра в Женеву, а сами в 4 часа утра надеваем мешки и отправляемся недели на 2 в горы. Пройдем к Интерлакену, а оттуда к Люцерну, читаем Бедекера и тщательно обдумываем свое путешествие... Мы с Володей заключили условие - ни о каких делах не говорить, дело, мол, не медведь, в лес не убежит, не говорить и, по возможности, не думать» .

Но такие путешествия бывали очень редко и предпринимались только тогда, когда работа и фракционная трепка слишком плохо отражались уже на здоровье и на нервах, как после зимы 1903-1904 года, следовавшей за II съездом партии и ее расколом. Обычно же, если Владимир Ильич выезжал на лето в деревню, он продолжал работу и там, после нескольких дней полного отдыха, когда это удавалось. Если же уехать за город было невозможно или эта поездка бывала непродолжительна, предпринимались прогулки за город, иногда в горы, пешком или на велосипедах, обычно по воскресным дням. «... Как-то невольно выходит все по-заграничному, что именно в воскресенье гуляем, хотя это неудобно, ибо везде полным-полно», - пишет Владимир Ильич в письме к матери от 29. III. 1903 . Предпринимая такую прогулку, брали обычно с собой бутерброды вместо обеда и

* См. настоящий том, стр. 339. Ред.

** Там же, стр. 2Ъ5.Ред.

*** Там же, стр. 231. Ред.

XXVI

M. И. УЛЬЯНОВА

отправлялись на целый день. Немудрено, что и Владимир Ильич и Надежда Константиновна попали в партию «прогулистов» (любителей прогулок), тогда как другие товарищи были в партии «синемистов» (любителей ходить в «синема» ), как шутили они между собой.

И действительно, Владимир Ильич мало любил различные увеселения, в которых другие товарищи находили себе отдых от напряженной работы. Он никогда, кажется, не ходил в кинематограф, особенно, когда жил за границей, редко бывал и в театрах. Был он в Берлине на «Ткачах» в первый свой приезд за границу, ходил в театр и когда жил за границей в эмиграции, больше, однако, когда жил там один «довольно одиноко» (т. е. без семьи) или когда после усиленной работы ему удавалось попадать по какому-нибудь делу в большой город и он использовал эту поездку и для того, чтобы немного «встряхнуться». Но заграничные театры мало удовлетворяли Владимира Ильича своими постановками (иногда они с Надеждой Константиновной уходили из театра с первого действия, подвергаясь за это шуточным упрекам товарищей за напрасную трату денег), и из позднейших его посещений театра, кажется, только постановка «Живого трупа» произвела на него впечатление. Но ему очень понравился Художественный театр, в котором он был еще в бытность свою в Москве, до эмиграции, вместе с Лалаянцем («Колумбом»), и в письме к матери в феврале 1901 года он пишет, что «до сих пор вспоминает с удовольствием» это свое посещение. «... Хотелось бы в русский Художественный, посмотреть «На дне»...», - читаем мы в его письме от 4. П. 1903 . Посмотреть «На дне» ему удалось уже много лет спустя, когда он жил в Москве после революции.

Сравнительно редко бывал Владимир Ильич и в концертах, хотя и любил музыку. «Недавно были первый раз за эту зиму в хорошем концерте, - читаем мы в том

* «Синема» - кинематограф. См. настоящий том, стр. 229. Ред.

XXVII