— Ступай вперед, Касанэ. Я останусь здесь, — приказала Кошечка.

— Вы должны уйти обе. — Хансиро достал коробочку с табаком и стал набивать трубку.

— Это мой бой, а не ваш. Я не уйду.

— Вы уйдете.

— Моя воля не циновка, чтобы ее скатывать.

Кошечка, скрестив руки на древке нагинаты, сердито взглянула на Хансиро и чуть не сгорела от стыда, сообразив, что сказала. Конец стихотворения был такой: «Мое сердце не камень, чтобы перебрасывать его из руки в руку». Кошечка открыла воину из Тосы гораздо больше, чем собиралась. Шея и щеки Кошечки запылали, она покраснела, как ребенок, пойманный на чем-то постыдном.

— Моя госпожа… — Хансиро низко поклонился и посмотрел Кошечке в лицо. — Я смогу хорошо сражаться, только зная, что вы находитесь в безопасности.

Кошечка долго глядела в глаза воина.

— Пожалуйста, моя госпожа, не пытайтесь обмануть меня, — тихо заговорил Хансиро. — Если вы спрячетесь поблизости, я почувствую ваше присутствие.

«Я всегда буду чувствовать твое присутствие. И если я умру сегодня, мой дух последует за тобой», — подумал он.

Кошечка вскинула свой сундучок на плечо, повернулась и медленно пошла прочь от часовни, словно повинуясь влиянию неких магнетических чар. Касанэ, пятясь, двинулась за госпожой и так и шла спиной вперед, пока ночной мрак не поглотил одинокую фигуру воина.

— Он убьет этого человека, правда?

— Не знаю. — Кошечка не обращала внимания на страх служанки. Она пыталась определить радиус магнетизма Хансиро и прикидывала, на какое расстояние ей нужно отойти, чтобы оказаться вне сферы его действия. Кроме того, молодая женщина пыталась понять, насколько равным окажется поединок, и боролась с собой, захлестываемая противоречивыми чувствами.

Кошечка прошла примерно пол-ри, прежде чем решилась сойти с дороги и взобраться на выступ скалы. Беглянки погасили фонарь и легли на холодный камень лицом вниз, осматривая дорогу.

— Он обязательно победит, — прошептала Касанэ, — он родился в год Тигра. А тех, кто родился в годы Тигра, охраняет святой Какдзо.

— Тс-с!

Кошечка лежала молча и неподвижно целую вечность. Она вовсе не хотела продолжать свой бег по Токайдо, имея за спиной сильного и коварного врага. Она понимала, что в этом случае ей не уйти далеко. Она не надеялась также и на то, что сможет застать наемника Киры врасплох, если он, победив Хансиро, пройдет под этой скалой: этот человек слишком хорошо тренирован, чтобы беспечно подставить голову под удар. Но, по крайней мере, она могла попытаться усложнить ему жизнь.

Кошечка попробовала измерять время, считая удары своего сердца. Ей казалось, что прошло много часов с тех пор, как беглянки расстались с Хансиро. Женщина на мгновение представила себе, как воин из Тосы лежит мертвый в пыли, а кровь его орошает камни Токайдо, и содрогнулась от ужаса.

— Если наемник Киры придет сюда, я уничтожу его, — прошептала она, задыхаясь от ярости.

— У вас есть какой-нибудь замысел, госпожа?

— Мусаси писал, что идущий путем боя должен использовать все возможности своего оружия. Умирать, не обнажив клинка, противоестественно.

— Я уйду с вами в Западный рай, — сказала Касанэ и положила свой нож так, чтобы он был под рукой.

— Ты не должна умирать, — ответила Кошечка. — Найди своего Путника и роди ему детей, которые будут заботиться о твоей душе, когда тебя не станет.

Лицо служанки, облитое ярким светом звезд, словно окаменело. Кошечка уже сталкивалась с ослиным упрямством верной подруги. Она поняла, что Касанэ не сойдет с этого места, если ее хозяйка погибнет, и тяжело вздохнула:

— Ты знаешь, по крайней мере, как это делается?

— Нет.

Кошечка взяла руку подруги и подержала ее на весу:

— Отмерь расстояние ладонью от этой косточки. Приставь острие ножа к той точке, на которой окажется конец безымянного пальца, — Кошечка слегка надавила на грудь Касанэ, — а потом бей ладонью по рукояти. Конечно, ты можешь перерезать себе горло, но это грубый способ самоубийства.

— А ноги связать? — В родной деревне Касанэ крестьянки долго судачили об одной молодой женщине, которая, кончая с собой, недостаточно умело нанесла удар. Ноги ее во время предсмертных судорог раздвинулись в стороны самым непристойным образом.

— Если будет время, свяжи.

Тут Кошечка услышала скрип щебня под чьими-то ногами. Она подняла нагинату, готовясь к бою, сползла с валуна и стала всматриваться в одинокую фигуру путника, пытаясь разгадать, кто идет. Холодная дрожь пробежала по ее телу. Кошечка различила темную головную повязку наемника Киры. Воин остановился под скалой и взглянул вверх. Лицо его оставалось невидимым в тени утеса.

Кошечка медленно поднялась на ноги, и Касанэ отступила назад, давая госпоже место для боя. Дочь рыбака сняла колпачок с наконечника посоха-копья. Она отбросила мысль о самоубийстве, решив последовать совету Мусаси и умереть с оружием в руках.

Кошечка подошла к краю утеса. Хансиро умер, и она скоро соединится с ним в стране духов. Молодая женщина почувствовала, как сердце ее заливает волна восторга.

— Я Асано-но Кинумэ из рода Бансу-Ако! Я намерена убить тебя! — выкрикнула Кошечка и вскинула нагинату.

ГЛАВА 62

Она лежит в замирающем ветре

— Моя госпожа, если я так глубоко оскорбил вас, я сам отниму у себя жизнь, чтобы вы не утруждали своих ручек.

Это Хансиро!

Кошечка возблагодарила ночной мрак, скрывший слезы радости, которые предательски поползли по ее щекам.

— Не смейтесь надо мной! — прошипела она и сердито взглянула на воина с высоты своего положения.

— От смеха еще никто не терпел урона, — возразил Хансиро.

— Я увидела чужую повязку на вашей голове и приняла вас за наемника Киры, — пояснила Кошечка, спускаясь по каменистому склону и незаметно вытирая глаза рукавом.

— Мне не хотелось пачкать свои платки, и я решил воспользоваться этой тряпицей, поскольку она уже никогда не понадобится моему противнику.

— Он ранил вас! — Подойдя ближе, Кошечка увидела на щеке Хансиро рану, оставленную вражеским клинком.

— Он сражался очень умело.

— Но вы оказались лучшим бойцом, Хансиро-сан, — сказала Касанэ, спустившаяся на дорогу вслед за своей госпожой.

— Видно, мне еще не судьба покинуть этот горящий дом, — Хансиро плавным широким жестом обвел освещенную звездами округу.

Путники двинулись дальше. Касанэ снова пошла впереди маленькой процессии с фонарем в руках и если и оглядывалась, то отнюдь не из страха перед коварным врагом. Рыбачка опасалась теперь, что дух убитого ронина захочет отомстить его убийце и погонится за ним. Кошечка чуть отставала от Хансиро, но не настолько, чтобы это могло показаться признаком самоуничижения.

Ноги Хансиро двигались как чужие. Воина мучила пульсирующая тупая боль в щеке. К тому же ронин стыдился радостного