Кошечка глубоко вздохнула: боль сдавила ей душу. Она знала, что произошло потом. Сакута, должно быть, тоже знал, на что идет.

— И его казнили?

— Да, распяли на кресте. Тело оставили висеть воронам на ужин.

— Мне так жаль.

— Это был его долг. И сёгун все-таки уменьшил нам налог на сорок пять коку, так что Сакута выполнил задуманное, — голос Гадюки дрогнул. — Но его семья — жена, дети и родители — стали отверженными.

— В следующих воплощениях они все обязательно родятся выше на Колесе жизни.

— Спасибо за доброту, ваша светлость. Но смерть отменяет все счеты, и нам не следовало беспокоить вас своими ничтожными трудностями. Вы должны попасть в Эдо сегодня ночью, верно?

— Да.

— Впереди нас князь Тодо, с ним пятьсот человек. Он плетется еле-еле, как изливающий мочу бык. Если придется держаться сзади него, мы не доберемся к закату до Синагавы.

Все было понятно без слов, на закате заставы закрываются.

— Ты не знаешь обходного пути?

— Есть один, правда, слишком длинный. Но если вы наймете лишнюю пару носильщиков в Канагаве, мы с Холодным Рисом можем снять дверцу паланкина и побежать с ней вперед.

— С дверцей?

— Чиновники обязаны пропустить опаздывающий паланкин, если его дверь оказалась у заставы к закату, — вступил в разговор Хансиро.

Воин из Тосы почувствовал, что княжна Асано и этот чужой ей безродный человек испытывали друг к другу чувство симпатии, и пытался понять, что могло их сблизить. Но понял воин только одно — у его госпожи до сих пор есть от него тайны.

— Если вы поможете нам попасть в Эдо сегодня вечером, я буду у вас в долгу, — сказала Кошечка.

— Это я в долгу у вас, княжна, — вежливо ответил Гадюка, пользуясь тем, что Холодный Рис вернулся на свое место у опорного шеста и принялся жадно поглощать рис и чай, которые принесли ему другие носильщики. Потом старшина понизил голос и добавил: — В этом месяце облако не покрыло луну.

Кошечка поняла смысл иносказания: Гадюка имел в виду, что в этот раз у его жены не было месячного кровотечения.

— Поздравляю!

Гадюка густо покраснел:

— Конечно, прошло еще слишком мало времени, чтобы знать наверняка. Но моя глупая непоследовательная жена счастлива.

ГЛАВА 76

Потревоженная вода быстро замерзает

Когда Кошечка и Хансиро добрались до правительственной заставы в Синагаве, Гадюка и Холодный Рис бежали на месте перед ее воротами. Гадюка держал на голове дверь паланкина. Оба носильщика кричали: «Вперед! Вперед!», словно несли весь паланкин целиком.

Солнце уже давно село, слуги зажгли фонари и уже почти закрыли большими ставнями-щитами фасад помещения заставы. Они оставили между ними лишь узкую щель для пассажиров задержавшегося паланкина. Внутри дома станционные письмоводители, окутанные светом фонаря, как коконом, и защищенные званием слуг правительства, заканчивали дневную работу. Сидя на татами, они сгибались над своими низкими столиками, и их кисти летали по бумаге. Вокруг чиновников лежали штабелями свернутые бумажные листы.

Кошечка ясно видела, что спокойствие на лицах чиновников напускное и лишь маскирует их раздражение и усталость, тем не менее эти люди пропустили маленькую процессию без особых придирок. Подорожные, которые заготовил для Кошечки и ее сопровождающих князь Хино, были в полном порядке. Самой Кошечке документ Хино выписал на имя ее матери — Судзуки. Кроме того, при въезде в Эдо знатных женщин не осматривали так старательно, как при выезде.

Хансиро понял, что стражники заставы, письмоводители и сами чиновники приняли Кошечку за провинциальную наложницу князя Хино. Это невольное и невысказанное оскорбление привело воина из Тосы в такую ярость, что он сам удивился. Но Хансиро сумел ответить на вежливые поклоны и тихие приветствия с такой же вежливостью.

Пройдя через заставу, Хансиро отпустил обоих глашатаев, носильщиков своего паланкина и носильщика сундуков. Он договорился с чиновниками, чтобы они вернули золоченые носилки князю Хино. Гадюка и Холодный Рис настояли на том, чтобы нести паланкин Кошечки только вдвоем, поэтому вторая пара ее носильщиков тоже получила расчет.

Теперь Хансиро бежал за паланкином княжны Асано и нес на плече сундук, исполняя обязанности слуги. Воин казался со стороны таким же неутомимым и сильным, как всегда, но чувствовал себя скверно после долгой трудной поездки. У него болели мышцы и ныли все суставы. Поэтому Хансиро решил, что движение и холодный воздух пойдут ему на пользу.

Кошечка приказала Гадюке и Холодному Рису завернуть в храм Сэнгакудзи. Что бы ни случилось потом, она не может проехать мимо могилы отца, не почтив его, особенно сегодня, когда исполняется очередной месяц со дня его смерти. Носильщики прошли через большие, богато украшенные храмовые ворота, повернули налево и опустили паланкин под деревьями среди могильных плит.

Хансиро помог Кошечке выйти в снег, доходивший ей до лодыжек. В лунном свете ее белая одежда казалась частью мягкого белого покрова, окутывающего окружающий мир. Хансиро его любимая казалась теперь сказочной Снежной девой, которая превращается в туман в объятиях мужчины.

Кошечка повернулась к Гадюке и Холодному Рису, которые стояли на коленях в снегу, согнувшись в глубоком поклоне. Она видела сейчас только их сгорбленные спины под заплатанными куртками и задорно торчащие концы синих головных повязок.

— Благодарю вас обоих за большие труды ради меня. А вы, старшина Гадюка, пожалуйста, передайте привет вашей достойной жене. — Княжна Асано вздрогнула от холода и плотнее закуталась в плащ. — Дальше мы пойдем пешком, поэтому вы можете оставить паланкин здесь. Хансиро-сан договорится со священниками, чтобы паланкин вернули Хино-сама.

— Ваша светлость, — поднял на нее взгляд Гадюка, — мы готовы нести вас до конца. А после этого мы еще сможем принести вам хотя бы небольшую, но пользу.

— Это было бы неразумно. И встаньте, пожалуйста, пока вы не отморозили себе ладони.

— По крайней мере, позвольте донести вас до моста Нихон, — упрямо настаивал Гадюка. — Так вы быстрее доберетесь до места.

— Паланкин князя Хино привлечет к нам внимание. — Кошечка привыкла к манере Гадюки дерзко спорить с теми, кто выше него, но Хансиро был потрясен тем, как терпеливо княжна говорит с наглым носильщиком. Воин из Тосы решил, что когда-нибудь попросит Кошечку разъяснить ему эту загадку, если, конечно, они переживут эту ночь.

— Возможно, вас устроит то, что я сейчас вам предложу, госпожа? — заговорил Гадюка своим любимым тоном — наполовину лукавым, наполовину насмешливым. — Если мы с Холодным Рисом будем ждать вас с простым и неприметным дешевым каго, не окажете ли вы нам честь, поехав в нем, когда закончите свои дела здесь?

Кошечка не удержалась от улыбки: Гадюка и Касанэ слеплены из одного