не был похож на арестованного. Держался свободно, называл товарищем, к тому же по-свойски на «ты».

– А что у вас?

– Проверили документы, а в паспорте прописки нет. У них, – кивнул на остальных задержанных, – то же самое. Главное – работа стоит. Я весовщик на станции.

– Сейчас разберутся, отпустят, – обнадежил Михаил.

– А я тебя, товарищ, вроде помню, – улыбнулся весовщик. – Не учился ли в гимназии Александра III?

– Учился. – Вопрос несколько удивил Михаила – парня в гимназической фуражке до встречи на Парапете он никогда но видел.

– Значит, однокашники, – совсем обрадовался весовщик. – Я до седьмого класса дошел.

– Гасанку Нуралиева знаешь? – переходя на «ты», как-никак однокашник, справился Михаил.

Весовщик глазом не моргнул.

– А как же? Папиросы у него покупаю… Такой жмот…

От Холодкова вышел первый из задержанных и свободно покинул канцелярию. Весовщик подмигнул Донцову – ну вот, дескать, всего и дела-то.

– Кто Корытин? – спросил конвоир, переводя взгляд с одного задержанного на другого.

– Я.

Весовщик молодцевато вскочил, ловким движением сдвинул назад складки гимназической рубашки, смело вошел в кабинет. Конвоир опустился на его стул.

Все было буднично, и Михаил не подозревал, что доходит последняя минута его спокойного канцелярского бытия.

В кабинете Холодкова что-то стукнуло, будто упала табуретка, раздался крик «Стой!» и почти одновременно – выстрел.

Тело Михаила среагировало раньше, чем кто-либо, в том числе и он сам, осознали смысл происшедшего. Конвойный еще вставал со стула, Костя еще только обернулся на шум. Муса, Шура и Сима вскинули головы, двое задержанных дружно подались вперед, а Михаил уже рванул на себя дверь. В какие-то доли секунды взгляд схватил главное: поперек письменного стола лежал стул, сбитая им трубка телефонного аппарата валялась на полу. Холодков, держась левой рукою за голову, сжимая в правой наган, падал животом на подоконник распахнутого окна.

«Бежал в окно», – отпечаталось в сознании. Кто бежал, зачем бежал, – все эти второстепенные данные еще обрабатывались, искали своих связей где-то в глубинах мозга, а первая необходимая связь «бежал – окно» уже передала приказ мышцам. Одним прыжком Михаил очутился около второго, ближайшего, окна, вскочил на подоконник и бросил себя вниз с головокружительной, как показалось, высоты.

Соприкосновение с землей было на удивление мягким. Ноги по щиколотку ушли в податливую глину отвала. Сверху хлопнул выстрел. Прохожий на панели прижался к стене, испуганно закрутил головой. По гребню отвала шагах в двадцати бежал Корытин, давешний «однокашник». Михаил ринулся за ним. Бежать по мягкому было трудно, кроме того, в тапочки набилась земля. Михаил хотел было спрыгнуть на панель, но Корытин вдруг перемахнул траншею и оказался на другой стороне улице. Михаил сделал то же, второпях едва не свалился в траншею, но устоял. Бежать стало легче, и он увидел, что настигает Корытина. Тик-тик-тик-тик – стучало в висках, точно секундная стрелка отсчитывала время. Беглец резко остановился около кучи булыжника, сложенной рабочими. В руке у него оказался увесистый кругляк. Михаил увидел лицо своего противника – не то добродушное, каким оно было три минуты назад, в канцелярии, а злое, исполненное решимости лицо человека, готового к единоборству со смертью. Если бы Михаил замедлил бег, заколебался, Корытин успел бы нырнуть в подъезд проходного двора, находившийся неподалеку. Но сила, безрассудная яростная сила молодого жаждущего борьбы тела несла его навстречу врагу. Он успел только чуть пригнуться, когда Корытин взмахнул рукой. Булыжник чиркнул по плечу. Беглец метнулся к подъезду, но Михаил настиг его в двух шагах от темного, ведущего во двор туннеля. Он прыгнул Корытину на спину, и вместе они рухнули на панель. Сзади уже набегали красноармейцы из отдельной роты Азчека.

Начальник СОЧ вихрем ворвался в кабинет.

– Бежал?!

Холодков выпрямился у окна. На мертвенно-сером лице особенно резко выделялись глубокие складки вокруг рта.

– Нет… Взяли сейчас.

– Кто?

– Мой делопроизводитель. Донцов. Мальчишка, в сущности… Прыгнул следом в окно.

Только теперь Мельников заметил разгром в кабинете. Снял со стола стул, взвесил в руке.

– Этим он тебя? Попал?

– Есть немного. – Рукой, все еще сжимавшей наган, Холодков осторожно коснулся головы. – Шишка вскочила. – Болезненно улыбнулся.

Мельников подошел вплотную, близко заглянул ему в глаза:

– Голову, брат, надо беречь. Как себя чувствуешь?

– Нормально. Окна у меня не закрываются… Говорил на днях начальнику АХЧ, обещал прислать слесаря… – Холодков поднял с пола телефонную трубку, водворил на место. Сел за стол, в средний, выдвижной ящик положил револьвер.

– Что делать с Красовским? Может, сразу допросить, пока не опамятовался?

Мельников покачал за спинку стул, пробуя его прочность, осторожно сел.

– Ты хоть словом-то с ним перекинулся?

– Вот именно – словом. Недооценил я его. Ведь он был задержан якобы за нарушение паспортного режима. Я и решил оглушить его внезапностью. Он вошел, поздоровался, я в ответ вежливо: «Здравствуйте, господин капитан Красовский». Он спокойно, по-моему даже с улыбкой, шагнул к столу, бросил стул и – в окно… Самообладание что надо…

– Он тебя, выходит, а не ты его оглушил. – Мельников закурил, щурясь от дыма, взглянул на Холодкова. – Слушай, Тихон, а зачем ему, дураку, бежать надо было? А? Ведь сразу себя раскрыл. Верно?

– Верно, верно. Я и не ожидал от него такой прыти. Думал, отпираться начнет.

– Вот-вот-вот… – Начальник СОЧ подался вместе со стулом к столу, глаза оживились. – Ты смотри: что ему грозило? Ничего, ежели разобраться. Улик о принадлежности к белогвардейскому заговору у нас против него нет. Ты назвал его настоящую фамилию? Мог отнекаться. Вы, мол, меня приняли за другого. Проверять? Не беспокойся, у него все в ажуре… Верно?

Холодков дернул на себя ящик стола, вынул папиросу, напряженно думая, покрутил меж пальцев.

– Все верно, Иван, все впритирку.

– Так зачем же он в окно сиганул? – Мельников требовательно хлопнул ладонью по столу. – Скажи – зачем?

– Зачем? – Холодков встал, прошелся к окну и обратно. – Наверняка опасался, что мы нагрянем к нему с обыском. А дома, видно, не все в порядке, требовалось что-то спрятать…

– Или кого-то предупредить…

– Кого?

В глазах Холодкова проглянула азартная настороженность охотника. Мельников понял его затаенную мысль, улыбнулся.

– А что ты думаешь? Такому, как этот Красовский, эмиссар Кутепова мог довериться вполне и даже на постой к нему стать. А? Может, мы в самое яблочко влепили – чем черт не шутит, пока бог спит?

Холодков усмехнулся.

– Заманчивая версия, Иван, только…

– Что только?

– Риска для эмиссара много, а ему рисковать не полагается.

– Не спорю, может, и так. Но бежал Красовский не сдуру – это ясно. Понимал: по паспорту, пускай и без прописки, мы его адрес за сутки найти сумеем. Не поздно ли только будет?