что я здесь и что, если у нее есть интересующая нас информация, пусть передаст устно. Предупреди, чтобы она не делала никаких записей.

— Будет исполнено, товарищ Иванов

— И еще. Мне кажется, что здесь не самое лучшее место для наших встреч и тем более для общения с женщиной. Поэтому я рекомендую вам открыть сапожную мастерскую где-нибудь в густонаселенном районе Кабула. Если есть необходимость, я помогу деньгами.

— Нет, — запротестовал Азиз-бек, — в этом необходимости нет. Дядя, видя, что количество заказов растет, сам предложил, на паях с ним, открыть такую мастерскую.

— Я рад, что все у вас идет хорошо! — похвалил сапожника Агабек. — Обживайтесь, ищите верных друзей. Я думаю, что среди купцов вы уже завели знакомства.

— Да! У меня много друзей из тех, кто поставляет на базар кожи.

— А в Бухару кто-то из них ходит?

— Есть знакомый контрабандист, который почти каждый месяц бывает в Бухаре.

— А это надежный человек?

— Я покупаю у него кожи дороже, чем другие. Он очень дорожит моей дружбой.

— Это хорошо! Мне надо переправить записку одному хорошему человеку в Бухаре.

Агабек объяснил, куда надо доставить и кому вручить шифрованную записку, в которой он назначал Темир-беку встречу уже в Кабуле.

Азиз-бек заверил, что все будет сделано, как надо.

— Ну что ж, — подвел итог встречи Агабек, — вы, уважаемый Азиз-бек, прекрасно поработали. — И, вытащив из-за пазухи тугой кожаный мешочек, он отсыпал сапожнику кучку серебряных монет.

Искренне поблагодарив гостя за проявленную щедрость, Азиз-бек запоздало спросил:

— А сапоги-то заказывать будете?

— Шейте, только из самой лучшей кожи.

— Обижаете, товарищ Иванов, — улыбнулся сапожник и, вытащив из шкафчика необходимые инструменты, быстро и умело произвел обмер ступни. — Через три дня будут готовы! — уверенно сказал он.

С базара Агабек, воспользовавшись своевременно подвернувшейся двуколкой, направился в другой конец города. Сунув кучеру рупию, он приказал ему гнать коня во всю прыть. Вскоре справа и слева от дороги, вместо глинобитных домишек, прячущихся за высоким, казалось, единым для всех дувалом, начали попадаться отдельно стоящие одно-двухэтажные коттеджи городской знати, с непременными палисадниками и парками. Агабек, попросив возницу придержать коня, соскочил на ходу с двуколки и, оказавшись под сенью соснового парка, огляделся. Не обнаружив ничего подозрительного, он уверенно направился к двухэтажному особняку, огороженному высоким железным забором. Подойдя к калитке, выходящей в парк, Агабек несколько раз дернул за кольцо. Дверь дома сразу же открылась, и к калитке выбежал слуга. Отворив металлическую решетчатую дверь, он сказал, низко поклонившись:

— Мамед-хан с нетерпением ждет, саиба!

С Мамед-ханом Агабек познакомился на приеме в честь принятия Амануллой-ханом титула падишаха. Будучи помощником министра внутренних дел, Мамед-хан был ярым приверженцем реформ, проводимых Амануллой, и поэтому открыто ненавидел всех, кто не верил в прогресс и явно или тайно выступал против начинаний Амануллы. Военный атташе Ринк, знавший афганца уже не один год, аттестовал его так:

— Чиновник по особым поручениям самого министра внутренних дел. Ненавидит англичан. Лучший друг русских, хотя имеет свое мнение по отношению к коммунистам. Обладает широкими связями в правительстве и обширной информацией по самым разным вопросам, кроме военных. Любит деньги и женщин.

— Да это же настоящая находка! — воскликнул Агабек. — А что же вы его сами не хотите использовать?

— Мамед-хана, после того как Аманулла назначил военным министром человека из другого клана, теперь и близко не подпускают к военным секретам. Так что он мне без надобности. Мало того, общение с ним может мне только навредить. Межклановые распри при дворе падишаха с каждым годом только обостряются. А этот чинуша уже второй раз за вечер подбивал ко мне клинья. С трудом увернулся от его слащавых объятий.

— Здравствуйте, товарищи! — на ломаном русском языке произнес улыбающийся во все лицо среднего роста афганец в парчовом халате, перетянутым широким кожаным поясом с золотой бляхой.

— Салям алейкюм, уважаемый Мамед-хан, — приветствовал его Ринк. — Я хочу познакомить вас с моим товарищем, недавно прибывшим из России. Думаю, что вы найдете для разговора много общих тем. Знакомьтесь — это Рахимбай! Прошу любить и жаловать.

— Салам алейкюм, уважаемый Мамед-хан, — сложив руки на груди, приветствовал афганца Агабек. — Хубасти, джурасти, бахарасти, — перешел он на пушту.

Мамед-хан ответил, и вскоре они, забыв о военном атташе и других участниках приема, что-то возбужденно обсуждали почти до самых фанфар, известивших об убытии Амануллы в резиденцию афганских правителей. Разговор вертелся вокруг активизации деятельности англичан в Индии и других, соседних с Афганистаном странах, об их военной помощи шайкам разбойников, выступающим против правительства. Агабек, заведя обширные знакомства среди кабульской знати, неплохо разбирался в хитросплетениях афганской внутренней и внешней политики, а потому в лице чиновника министерства внутренних дел сразу же нашел искреннего соратника.

Зайдя вслед за слугой в дом, Агабек сразу же попал в объятия радушного хозяина. Обменявшись приветствиями, они направились в просторный зал, обставленный хозяином на европейский манер. Вместо традиционных ковров пол залы был застелен однотонным серым паласом, стены украшали европейские гобелены, изображающие природу, окружающую средневековые замки. Посредине стоял длинный стол, вокруг которого стояли стулья с высокими спинками. У окон расположились кожаные диваны и кресла. С гордостью показав все это великолепие, Мамед-хан, обращаясь к сопровождавшему их слуге, распорядился:

— Готовь достархан!

— Как обычно, хозяин? — спросил нерешительно тот.

— Как обычно!

Расположившись на диване, хозяин и гость, в ожидании обеда, поговорили о ценах на базаре, о самочувствии близких и дальних родственников Мамед-хана, не обошли стороной и слухи, свободно гуляющие по Кабулу.

— Я слышал, что на границе с Индией англичане подкупают местных князьков и толкают кочевников на войну с вами? — забросил Агабек пробный шар, стремясь узнать последние новости, которые афганец получал благодаря своим индийским связям.

— Вы правы. По имеющейся у меня информации, несколько месяцев назад в обществе местных авторитетов видели англичанина, который предлагал им большие деньги и оружие, с тем чтобы они взбунтовали приграничные племена и с их помощью захватили наши самые плодородные приграничные долины…

— Вот видите, англичане были и остаются вашими главными врагами, — резюмировал Агабек, — в то время как советское правительство прислало вам десять военных аэропланов с бомбами и инструкторов, чтобы они подготовили летчиков из числа афганцев.

— Я всегда говорил, что русские — наши друзья. И вы, уважаемый Рахимбай, самый дорогой гость в моем доме. Прошу к достархану!

Пока шел непринужденный разговор, слуги расстелили в зале большой ковер и начали раскладывать на нем различные кушанья.

Увидев, что вслед за бутылкой русского хлебного вина слуга поставил на ковер три хрустальных рюмки, Агабек бросил вопросительный взгляд на хозяина.

— Я хочу познакомить вас с начальником кабульской