— О Светлейший, да будут благодатными годы вашей праведной жизни. По согласованию с сиятельным Абдул-Керим-ханом, — визирь кивнул в сторону афганского сановника, — и достопочтимыми членами Дивана мы направили муллу Казима в город Андхой с ответственной миссией. Там в доме достопочтимого Ярош-токсобо состоялось совещание со старейшинами туркменских родов, проживающих на правом берегу Аму-Дарьи, где было принято решение всячески препятствовать любым нововведениям большевиков, противоречащим шариату. В том числе и обучению туркменских детей в советских школах. Присутствовавший на совещании Ишан-Халифа написал Вам, о Сиятельный и Великий эмир, письмо, где он и его последователи умоляют о защите. Вот это письмо, Ваше Высочество.

Эмир взял в руки письмо, подозрительно осмотрел печать и, не вскрывая его, сунул в один из многочисленных карманов парадного халата.

— Прислушиваясь к голосу старейшин, — продолжал визирь, — в Афганистан бегут все больше и больше туркмен. В основном это молодые джигиты, готовые с оружием в руках сражаться под священным зеленым знаменем ислама. Бегут целыми семьями, со скотом, пожитками и оружием…

— Это очень хорошо, — удовлетворенно произнес эмир, — но почему вы ничего не говорите о собрании в Мазари-Шарифе?

Визирь замялся, глянул вниз, словно ища поддержки у своих соратников, но все государственные мужи сидели понурив головы.

— Ваше Высочество, да продлятся века вашей праведной жизни, я знаю, что за преступление, которое совершилось, нет нам ни оправдания, ни пощады. И все-таки прошу всех нас простить и выслушать.

Только что осветившее мрачное лицо эмира подобие улыбки тут же растаяло, освобождая место неудержимому гневу.

— Говори. Я готов выслушать слова оправдания!

— Ишан-Судур, да сожрут его шакалы, да отвернется от клятвопреступника Аллах, собрав деньги на проведение Большого Совета в Мазари-Шарифе, сбежал!

— Найти, где бы он ни был, и обезглавить! Хотя нет, приказываю привезти его сюда, я хочу, чтобы эта собака умерла в мучениях. Пока Судур будет на свободе, за ваши головы я не дам и ломаной таньги. — Эмир обвел всех присутствующих гневным взглядом. — Говори дальше, — рявкнул он перетрусившему визирю.

— Ваше Высочество, Ваше Высочество, — засуетился тот, — погоня за Судуром выслана. Со дня на день я жду гонца с известием о поимке клятвопреступника…

— Чем вы еще можете обрадовать своего повелителя? — прервал затянувшееся объяснение эмир.

— Ислам-бек-токсобо в своем последнем письме сообщает о том, что воины ислама под его предводительством разбили большевиков и полностью овладели долиной Локая. Кроме того, несколько дней назад отряд в двести сабель под предводительством курбаши Барат Ишан-баши захватил продавшийся большевикам кишлак Бога-Сокал и пленил весь отряд «палочников», а также многих активистов во главе с кишлачным аксакалом.

— Он предал кишлак огню, как я того требовал?

— Нет, Ваше Высочество…

— Почему?

— Не успел. В тот же день большевики вновь отбили кишлак Бога-Сокал и освободили всех захваченных в плен.

— А что с отрядом?

— Разбит!

— Почему курбаши не помог Повелитель Локая?

— Набег на кишлак Бога-Сокал Барат Ишан-баши ни с кем не согласовывал. Своей победой он хотел выразить личную преданность Вашему Высочеству.

Эмир резко вскочил с трона, с помощью телохранителя сошел с постамента и, не обращая внимания на шарахающихся в разные стороны сановников, возбужденно зашагал по залу. От окон к двери и обратно.

— До каких пор все это будет продолжаться? — возопил он и, не слыша ответа на свой вопрос, подскочил к своему главнокомандующему, невысокого роста старичку с огромными золотыми эполетами на плечах. Схватив за позолоченный аксельбант, эмир притянул перепуганного генерала к себе и, наливаясь кровью, взревел: — Как смеет курбаши самовольничать?

— Ваше Высочество, светоч ислама! Я отправил достопочтимому Ислам-беку приказ, в котором строго-настрого запретил распылять свои силы. Наказал ему действовать организованно и только по личному указанию Вашего Высочества, а с ослушниками приказал особо не церемониться.

— Правильно, — неожиданно сменив гнев на милость, сказал эмир, возвращаясь к своему трону. — Мы соизволяем направить Повелителю Локая личное письмо, чтобы укрепить и поддержать его силы и дух, потребные на благо Священной войны.

Присутствующие восторженно зацокали языками, со всех сторон послышались возгласы, восхваляющие ум и мудрость эмира.

С большим удовлетворением выслушав славословие в свой адрес, эмир чуть приподнял руку, призывая к тишине.

— Достопочтенный кази, составьте письмо, где в полной мере должны быть выражены мысли и чаяния мои и Высокого Дивана.

— Слушаю и повинуюсь, Ваше Высочество.

— На нашем совете присутствует достопочтенный Абдул-Керим-хан, — эмир повел рукой в сторону скучающего у окна афганского сановника, — он уполномочен моим братом, эмиром Афганистана Амануллой-ханом, высказать свое мнение о перспективах нашей совместной борьбы с неверными. Прошу Вас, достопочтенный Абдул-Керим-хан.

— Сиятельный эмир, уважаемый Диван, от имени Его Величества Амануллы-хана передаю вам пожелание процветания и благополучия. Да поможет Аллах вернуть вам данную Всевышним власть и земли, отобранные неверными. Мой повелитель по-прежнему благоволит к вам, Ваше Высочество, и помня о вашем последнем визите и переговорах, просил передать вам, что дружественный народ Афганистана сочувствует вашей борьбе и готов помочь всем, чем может, что наш дальнейший союз во многом зависит от решения меджлиса, и потому повелитель требует от Вас значительных и решительных побед. Вместе с тем я хочу предупредить о том, чтобы ваши люди ни в коем случае не разглашали сведения, касающиеся помощи, которую афганское правительство оказывает вам. Вы знаете, что между нашим государством и Советской Россией подписан договор о добрососедстве и взаимной помощи. И если факты, подтверждающие существование нашего тайного союза, окажутся у большевиков, то Россия будет вправе отказать Афганистану в военной и финансовой помощи. А это значит, что мы не сможем в дальнейшем оказывать достаточную поддержку воинам Ислама. Со своей стороны, мы силами, сосредоточенными на границе, постараемся оказывать воинам Ислама посильную помощь. В совместной борьбе с советами я вижу залог нашей общей победы. Во имя Аллаха, Всемилостливейшего, Всемилосерднейшего!

— О-м-м-мы-н-н!

Абдул-Керим-хан, выполнив данное ему афганским правителем поручение, сослался на неотложные дела и, попрощавшись с эмиром Бухары, поспешил в Кабул.

После отъезда посланца Амануллы-хана к повелителю подоспел кази.

Быстро перечитав послание, эмир удовлетворенно кивнул головой и, передав письмо визирю, приказал:

— Читайте. Пусть Высокий Диван знает о том, как ваш повелитель печется о победе моджахедов ислама.

— «Ваше превосходительство, верный и храбрый вождь, мулла Ислам-бек, бий, диван-беги, ляшкер-баши, топчи-баши, гази, Повелитель Локая, — гнусаво, нараспев начал читать первый министр, — всемилостивейше уведомляю ваше превосходительство о том, что я здоров, а также о том, что донесение вашего превосходительства, направленное к моему двору, благополучно доставлено. Я ознакомился уже с его содержанием. Очень рад вашему сообщению о том, что всемогущий Аллах даровал победу моджахедам ислама, что враг рассеян и отступил. Все