была раскрыта. Следствие показало, что заговорщики действуют под руководством англичан. Боясь разоблачения, английская миссия постаралась убраться из Туркестана. Сам Бейли перешел на нелегальное положение.

До конца раскрыть контрреволюционное подполье, однако, не удалось. Оставшиеся на свободе главари ТВО продолжали свою подрывную деятельность. Они усилили вербовку новых членов из числа буржуазных националистов, меньшевиков, эсеров и других враждебных Советской власти элементов, создали новые филиалы своей организации в Петроалександровске (Турткуль), Пишпеке (Фрунзе) и других городах. Группа ТВО была создана и среди находившихся в Ташкенте и под Ташкентом военнопленных офицеров.

Особое внимание белогвардейцы уделяли созданию своей организации в Ташкентских главных железнодорожных мастерских — «Рабочей крепости». Им удалось вовлечь в свои ряды комиссара мастерских, ренегата Агапова, техника Попова.

В это трудное для Советской власти время главари партии «левых» эсеров, которые входили в состав правительства, вместо борьбы против многочисленных сил контрреволюции, вели политику выжидания и примиренчества с врагами Советской власти. Больше того, они заигрывали с заговорщиками. «Левые» эсеры протестовали против создания военно-полевого суда для борьбы с контрреволюцией, против введения смертной казни для врагов Советской власти, против введения в Ташкенте чрезвычайного положения. Белогвардейцы в своих планах безусловно учитывали настроения и цели левоэсеровских лидеров.

Обстановка в Ташкенте крайне осложнилась. Фронт требовал оружие, боеприпасы, продовольствие, обмундирование, топливо, а в городе этого не было. Голод и эпидемии косили людей. Бандитизм, подогреваемый белогвардейцами, усилился. Каждую ночь происходили перестрелки с налетчиками. Агенты ТВО распространяли листовки, в которых открыто призывали к свержению Советской власти. Ползли слухи о готовящемся мятеже. В связи с таким положением боевая партийная дружина и милиция перешли на казарменное положение. Они не только охраняли город, но и выезжали для разгрома басмаческих шаек под Ташкент. Красногвардейцы ходили на работу с винтовками, чтобы каждую минуту быть готовыми к бою.

В декабре 1918 года белогвардейцы сделали первую крупную вооруженную вылазку. 7 декабря пишпекская группа ТВО организовала в селе Беловодском (45 км от Пишпека) кулацкий мятеж. Мятежники требовали ликвидировать Советы, восстановить Временное правительство, разрешить свободную торговлю, запретить проведение продразверстки, признать эсеров доминирующей партией. Главари провели мобилизацию крестьян в нескольких селах, создали «народную армию» численностью до 10 тысяч человек и начали наступление на Пишпек, который им удалось захватить. Только 23 декабря мятеж был подавлен. По захваченным у мятежников документам было установлено, что в Ташкенте тоже готовится выступление белогвардейцев.

Над заговорщиками нависла угроза разоблачения. К тому же успехи Советских войск, наступавших на Оренбург, предвещали близкое соединение Туркестана с центральной Россией. Штаб ТВО решил ускорить выполнение своего плана. 27 декабря 1918 года было проведено совещание представителей всех подпольных групп, действовавших в Ташкенте. Совещание избрало временный комитет для подготовки мятежа. В состав комитета вошли: предатель военком Туркреспублики Осипов, полковники Руднев и Цветков, Тишковский и Агапов. Началась лихорадочная подготовка к выступлению. Наметили командиров групп-двадцаток, определили роль каждого члена ТВО в момент восстания, собрали оружие для раздачи участникам мятежа, установили объекты нападения. Всё предусмотрели заговорщики. Одно не учли. Чека следила за подозрительной возней белогвардейцев.

На Закаспийском фронте были захвачены связные ТВО — капитан Бомчинский и поручик Машков. Они везли генералу Маллесону секретные документы, полученные от Осипова, Бейли и английского консула в Бухаре. Бомчинский попал под пулю во время перестрелки, а Машков сдался в плен и рассказал о готовящемся мятеже.

В Ташкенте чекистам удалось обнаружить несколько подпольных складов оружия. Один из таких складов оказался на квартире В. Ботта, брат которого являлся адъютантом военкома Осипова. Нити вели к главарям «Временного комитета». Провал был неизбежным. И заговорщики, чтобы спасти себя и не сорвать намеченный план, решают начать выступление немедленно, вечером 18 января. Это было в канун «крещения». Бойцов гарнизона распустили по домам на праздник, охрана города была уменьшена. К тому же 18 января намечалось открытие очередного краевого съезда партия «левых» эсеров, верхушка которого, — Черневский, Успенский, Колузаев, Домогатский и другие — сочувственно относилась к заговорщикам. Втайне эсеры мечтали о захвате власти, и контрреволюционный переворот расчистил бы им дорогу к цели.

Тщательная подготовка, четкость плана, поддержка империалистов не дали, однако белогвардейцам желаемого результата. Они не учли главного — революционную энергию рабочих и красноармейцев, их преданность Советской власти.

Контрреволюционный мятеж начался вечером 18 января. Белогвардейцы пытались небольшими группами пройти в железнодорожные мастерские, чтобы захватить их, называли пароль, но красногвардейцы, охранявшие входы в мастерские, не пустили чужаков. Штаб Красной Гвардии, помещавшийся недалеко от мастерских, усилил охрану «Рабочей крепости», вызвал на помощь старогородскую партийную дружину. Конный отряд во главе с командиром — председателем старогородского Совета Низаметдином Ходжаевым принял участие в охране вокзала и патрулировании мастерских. Таким образом, захватить «Рабочую крепость» белогвардейцам не удалось.

Попытка овладеть военной крепостью также не удалась. Гарнизон крепости, поднятый по тревоге ее начальником И. Беловым, встретил белогвардейцев пулеметным и ружейным огнем. Потерпев неудачу в двух главных направлениях, мятежники стали наносить удары по слабо защищенным объектам. Им удалось разоружить артиллерийскую батарею, помещавшуюся по улице Саперной, но красноармейцы успели снять с орудий замки и спрятать их. В этот же вечер белогвардейцы заняли помещение 1-го отделения милиции, ночью ворвались с боем в главное управление милиции. Затем захватили телеграф, телефонную станцию, здание ЧК. Многие правительственные учреждения оказались в руках заговорщиков. Однако мятежники понимали, что овладеть зданиями это еще не значит получить в руки власть.

И еще вечером предприняли коварный шаг. Осипов, как военком, обманным путем заманил во второй полк, якобы для экстренного совещания, руководителей партийных и советских органов. Обеспокоенные тревожным положением в городе, не подозревая измены, в штаб военкома прибыли В. Д. Вотинцев — председатель ТуркЦИКа, А. Н. Малков — народный комиссар внутренних дел, В. Д. Фигельский — председатель Совнаркома, В. Н. Финкельштейн — заместитель председателя Исполкома Ташсовета, И. П. Фоменко — председатель Туркчека, Д. Г. Шпильков — командир большевистской партийной дружины и Н. В. Шумилов — председатель Исполкома Ташсовета. Все они были схвачены и расстреляны по приказу Осипова.

Защитить или хотя бы предупредить комиссаров не удалось. Начальник охраны города Ф. Я. Цируль, зная о крайне тревожной обстановке, не принял мер для охраны руководителей партии и правительства. Больше того, он проявил беспечность в критический момент, дал возможность мятежникам осуществить захват важных правительственных учреждений и тем способствовал трагическому развитию событий.

К утру 19 января почти весь город, за исключением Бородинских и Главных железнодорожных мастерских, военной крепости и Дома Свободы (угол Гоголевской и Советской), был в руках мятежников. Но победа заговорщиков оказалось недолгой. В это же утро раздался тревожный гудок