потому, что ему необходимо услышать это. – Я не облажался и не дал им ускользнуть, когда пытался помочь тебе. Это сделали они.

– Да, – подтверждаю я, беря его за руку. – Это сделали они.

Он судорожно сглатывает, и впервые за те десять лет, что я знаю его, в его глазах появляются слезы.

– Я не убивал этих людей.

– Нет, – шепчу я, потому что его боль так же осязаема, как и его облегчение. – Их убил не ты. Это их вина. Это они их убили.

– Я не… – его голос срывается, и он пытается снова: – Я не убивал Еву.

– Нет Джуд. Это сделал не ты.

Он кивает и делает долгий судорожный выдох, пока остальные собираются вокруг него.

Я смотрю на их лица и вижу на них ту же ярость, которую испытываю сейчас сама. Потому что Джуд не заслуживает этого – как и все те, кто погиб.

Реми кладет руку Джуду на плечо и говорит:

– Итак, что ты хочешь теперь сделать?

Джуд отвечает не раздумывая:

– Я хочу привести этот гребаный гобелен в норму, пленить чудовищ, а затем скормить им всех этих Жанов-Болванов.

Луис кивает, затем разворачивает гобелен и расстилает его на столе, стоящем в центре погреба.

– Тогда этим мы и займемся.

Глава 86

Стреляй по банкам

– Думаю, первым делом нам надо приготовить эти банки, – предлагает Саймон и, нагнувшись, поднимает с земли несколько из них. Он прав, поэтому следующие пять минут мы тратим на то, чтобы расставить их, дабы Джуд мог направлять в них кошмары.

Когда мы завершаем эту работу, я смотрю на него.

– Ты можешь это сделать, – говорю я.

– О, я знаю, что могу. – Он более собран, более сосредоточен и более уверен в своих силах, чем когда-либо на моей памяти. Он также полон ярости, так что это наверняка будет то еще зрелище.

– Итак. Что должны делать мы, чтобы помочь тебе, приятель? – спрашивает Саймон, и по его телу проходит дрожь. Наверное, это оттого, что он соприкасается с ведьмой из прошлого, которая сейчас готовит какое-то свое травяное зелье.

– Думаю, вам просто надо постараться, чтобы ни один из них не ускользнул, – отвечает Джуд, и в его голосе нет и следа беспокойства – как будто он точно знает, что справится с этим. В чем я тоже уверена на все сто.

Я смотрю, как он протягивает руку к гобелену и начинает тянуть за нитку, торчащую из его угла.

Но ничего не происходит.

– Может, тебе нужно тянуть с большей силой? – предполагает Моцарт, стоя за Луисом и глядя на эту сцену поверх его плеча.

– Я и так тяну довольно сильно, – отвечает ей Джуд, затем пытается снова, и видно, что он вкладывает в эту попытку всю свою мышечную силу.

Меня охватывает нервная дрожь, и тихий голосок в глубине моего сознания спрашивает, что будет, если я ошиблась. Но я отметаю все сомнения, потому что я права. Я знаю, что мы должны распустить этот гобелен, хотя Джуду пока это и не удается.

– Попробуй начать с другого угла, – предлагает Иззи.

Но из этого тоже ничего не выходит.

Я смотрю на Джуда и вижу, что он все еще старается, что все еще верит, что я права. Но видно, что остальные начинают сомневаться, и это до того, как Луис спрашивает меня:

– А ты уверена, что это сработает?

– Я была уверена в этом, – отвечаю я. Но я больше не вижу, чтобы гобелен светился, как не вижу и всех тех точек в пространстве.

Я закрываю глаза, надеясь что-то увидеть, – и действительно, вот оно. Я вижу этот гобелен и огромное, огромное множество его нитей.

Я провожу по нему рукой, и по нему проходит пульсация, расходящаяся волнами. Я повторяю это движение, но на сей раз держа руку в нескольких дюймах над ним, и он реагирует так же. И снова начинает светиться. И тут меня осеняет.

– Не прикасайся к нему, – говорю я Джуду. – Используй свое сознание вместо рук.

– Мое сознание? – переспрашивает он. И впервые я слышу в его голосе нотки сомнения. – Но я же не обладаю даром телекинеза.

– Тебе это и не нужно. Ведь кошмары неосязаемы, разве не так? Я имею в виду, что ты не можешь прикоснуться к ним по-настоящему. Так что, быть может, ты не можешь прикоснуться к ним и в этом случае. Возможно, чтобы добраться до них, тебе необходимо пустить в ход свое воображение. Закрой глаза и представь себе этот гобелен как тысячи тонких нитей…

Я замолкаю, потому что он уже делает это. Под нашими потрясенными взглядами он вытягивает из гобелена одну длинную пушистую нить.

– О боже… – в благоговейном изумлении восклицает Моцарт.

– Ему нужна банка! – замечает Саймон, и Луис пододвигает к нему одну из банок по столу.

Но Джуд уже направил этот кошмар по воздуху в сторону другой банки и снова сосредоточил свое внимание на гобелене, вытягивая из него вторую нить.

Однако тут возникает проблема.

– Эй, Джуд, – нервно говорит Луис. – Этот кошмар не желает оказываться в банке.

Джуд перестает вытягивать вторую нить, темно-фиолетовую. И машет свободной рукой, чтобы направить первый кошмар в банку еще раз. Кошмар движется по воздуху, но ведет себя не так, как ему положено. Вместо того чтобы нырнуть в банку, он обвивается вокруг нее.

– Они никогда не делали так прежде. – Джуд сосредоточенно щурит глаза и пытается в третий раз. И опять кошмар следует его указаниям, летя к банке, но не проскальзывает в нее, как ему положено.

На лице Джуда отражается досада, и на этот раз, когда он машет рукой, кошмар обвивается вокруг его предплечья и впечатывается в его кожу.

Наверное, это и впрямь один из путей решения проблемы.

Джуд начинает вытягивать дальше вторую нить-кошмар, но она делает то же самое, когда он пытается направить ее в другую банку. Она наотрез отказывается лететь туда.

– Что ж, это становится интересным, – говорит Иззи, окинув Джуда взглядом с головы до ног. – Хорошо еще, что у тебя высокий рост.

Джуд пропускает ее реплику мимо ушей и продолжает впитывать в себя кошмары опять, опять и опять.

За пятнадцать минут он вытягивает из гобелена что-то около пятисот кошмаров. Но проблема состоит в том, что он использовал почти каждый квадратный сантиметр своей кожи, а примерно три четверти гобелена все еще не распущены.

Собственно говоря, следующий кошмар, который он вытягивает из него – нить ярко-золотого цвета, – кружит вокруг него, ища место, где