Он подходит к кровати и кладет простыни. Затем он протягивает толстовку в одной руке и белую рубашку в другой. Я замечаю, что на толстовке написано MIT, и я удивлена. Он не похож на того, кто пошел бы туда.

— Выбирай сама.

— Что происходит? — Мне нужно знать, что происходит. Это все, что я хочу знать.

— Выбирай, — повторяет он еще настойчивее.

Я пытаюсь подавить свою тревогу и ярость, нарастающую внутри меня. Совершенно ясно, что он хочет, чтобы я делала то, что мне говорят. Я так устала от людей, которые обращаются со мной, как с каким-то животным.

— И это все, что ты хочешь, чтобы я надела? Это даже не прикроет мои ноги, — бросаю я вызов, и он одаривает меня обезоруживающей улыбкой.

— Может быть, мне нравится смотреть на твои ноги. И на другие части твоего тела. Его взгляд останавливается на моих трусиках, и я ненавижу, как сжимается моя киска, когда я замечаю это очарование, таящееся в его глазах.

— Не надо, — хмурюсь я.

— Извини, я не думаю, что могу помочь своим глазам. Если ты не заметила, я мужчина. Я всегда думаю о трахе.

Это уже второй раз, когда он говорит мне что-то подобное. Он выглядит таким же серьезным, как и раньше, и, как и в первый раз, мои щеки краснеют от мысли о том, каково это — трахнуть меня.

Я крепко сжимаю задние зубы и контролирую свои мысли, решая проигнорировать комментарий и свою глупую реакцию на него. Сейчас не время терять фокус. Мне нужно знать, что происходит.

— Рубашка, — решаю я. — Значит ли это, что ты собираешься снять меня со стены?

Эрик бросает толстовку рядом с простынями и подходит ко мне с рубашкой.

— Мне нравится, когда ты прикована к стене. Тебе очень идет, Саммер Ривз.

Я ненавижу, как он произносит мое имя. Как будто он меня знает. Он ни черта обо мне не знает, и я не хочу, чтобы он знал. Я не хочу, чтобы кто-то меня знал.

— Ты придурок.

— Да, я такой. Тебе бы не мешало это запомнить.

Он подходит ближе, наклоняется, чтобы подразнить меня той же насмешливой ухмылкой, а затем ловит взгляд моего лица.

Его пальцы впиваются мне в шею, и он сжимает ее так сильно, что я думаю, он может задушить меня. Его взгляд такой пристальный, что я пытаюсь отвести взгляд, но это трудно, когда он держит мое лицо.

— Смотри сюда, куколка, — командует он, сжимая меня сильнее и жестом призывая не сводить с него глаз.

Я задыхаюсь и подчиняюсь, потому что не хочу, чтобы он причинил мне больше боли, чем сейчас.

— Послушай меня, Саммер Ривз, — продолжает он тихим голосом. — Как я уже говорил, я не хочу причинять тебе боль. Я собираюсь снять цепи, и мы немного побеседуем о той информации, которая мне нужна от тебя.

— С чего ты взял, что я тебе что-то расскажу? — Я не знаю, почему я это говорю. Может быть, потому, что я не знаю, что, черт возьми, происходит, и понятия не имею, какую информацию он от меня хочет.

Он усмехается, и от этого звука у меня кровь закипает в жилах.

— Потому что сейчас я единственный парень, стоящий между тобой и смертью. Я не думаю, что ты понимаешь, что неважно, в какой уголок Рая или Ада ты сбежишь. Те люди, от которых ты бежишь, в конце концов найдут тебя и убьют. Так же, как они убили твою сестру.

Мои глаза расширяются, и в то же время сердце перестает биться.

Он знает, что произошло!

И, похоже, он знает всё.

— Я вижу, ты улавливаешь, о чем я говорю. — Он ухмыляется и наклоняется ближе, как и раньше. Мне это не нравится, или то, что я чувствую, или как мое тело реагирует на близость возбуждением. Это напоминает мне, какая я ненормальная. — Если ты попробуешь то дерьмо, которое тебе нравилось раньше, я накажу тебя. Если ты снова вздумаешь меня ударить, я накажу тебя, и тебе это не понравится. Я так сильно отшлепаю твою идеальную задницу, что ты не сможешь сидеть на ней как минимум неделю. Ясно, Саммер? Ривз?

— Да, — сухо выдавливаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Услышав мой ответ, он отпускает меня и тянется, чтобы снять цепи.

Когда мои руки освобождаются, они падают по бокам, словно свинец, и кровь приливает к ним, жаля и обжигая так сильно, что становится больно. Я кусаю задние зубы, чтобы сдержать эмоции, грозящие выплеснуться наружу.

Если он узнает, что произошло, я не хочу выглядеть слабее, чем сейчас.

Иногда для отступления требуются силы, но бегство и прятки показывают, что у вас нет сил дать отпор.

Он протягивает мне рубашку, чтобы я ее надела, и я надеваю. Она мне велика на мили и доходит до верхней части бедер, но, по крайней мере, она закрывает большую часть моего тела.

Когда он жестом предлагает мне сесть на кровать, я подхожу и опускаюсь на жесткий матрас.

Он хватает маленький деревянный стульчик у окна и садится передо мной, все еще выглядя большим и сильным. Я отнюдь не коротышка, ростом пять футов четыре дюйма, но я оцениваю его примерно в шесть футов четыре дюйма, так что даже сидя рядом с ним, я крошечная.

Сцепив дрожащие руки, я решаю задать вопрос, который крутится у меня в голове.

— Что ты знаешь?

— Много.

— Как?

— Существовала запись с камер наблюдения, на которой было видно, что произошло с твоей сестрой в квартире.

Я вздыхаю. — Мне сказали, что она не работает.

— Это не так. Это было подделано, но теперь я знаю правду. Я знаю, что человек, который убил твою сестру, думал, что она — это ты. Мне нужно поговорить с тобой о нем. Я хочу знать, откуда ты его знаешь и почему он хотел твоей смерти.

Он достает из заднего кармана фотографию Джейка. Когда я ее вижу, я хватаюсь за сердце, чтобы оно не выпрыгнуло из груди.

— Кто этот человек?

Я встречаюсь с ним взглядом. — Джейк Уэйнрайт.

— Его настоящее имя — Роберт Карсон.

Боже мой. Я вдыхаю. Джейк — Роберт Карсон. Меня не удивляет, что он использовал фальшивое имя. Все в нем было фальшивым.

— Ты его знаешь? — спрашиваю я.

— Да, и мне нужно его найти.

— Он правда убил мою сестру? Он правда выстрелил ей в голову? — Я уже знаю ответ. Мне просто нужно его услышать.

— Да.

Я подношу руку