class="p1">Джон Ривз живет в современном двухэтажном доме в Санта-Монике.

Помимо бледности кожи Джона, когда он открывает дверь и видит меня, я обращаю внимание на деревянную трость, на которую он опирается, и на его изможденный вид.

— Ты Эрик? — спрашивает он, нервно оглядывая меня. — Мне сказали, что ты уже в пути.

— Да.

— Ты действительно нашел Саммер?

— Чуть больше двух часов назад, — подтверждаю я, и его плечи расслабляются от облегчения.

— Пожалуйста, скажи, как она? Она ранена?

Конечно, я не собираюсь говорить ему, что приковала его маленькую девочку к стене моей спальни.

— Она в порядке. Мои люди за ней присматривают.

— Спасибо. Пожалуйста, заходи.

Он выглядит благодарным, но настороженным, очень настороженным, как и должно быть. — Они, о которых он говорил, — это либо Массимо, либо Эйден, так что он знает, чего от меня ожидать.

Он отходит в сторону, чтобы я мог войти. Я вхожу, и он ведет меня в гостиную. Мы сидим друг напротив друга на кожаных диванах, и я рассматриваю дизайн — меньше значит больше. Он соответствует тому, чего я ожидаю от художника и фотографа. Но напряжение, витающее в воздухе, портит атмосферу, которая должна быть в этом месте.

У Саммер его глаза, но это все, что касается сходства. На самом деле, если бы я увидел их двоих, я бы никогда не подумал, что они отец и дочь.

Может быть, это потому, что он больше похож на человека лет восьмидесяти, а не на человека, которому под шестьдесят.

Я как ебучая акула. Помимо беспокойства в его глазах, я замечаю в его поведении что-то еще, что выглядит как слабость. Но он делает все возможное, чтобы это предотвратить.

— Я сочувствую вашей утрате, — говорю я, выражая соболезнования, прежде чем начать рассказывать ему о своих ожиданиях.

— Спасибо. Я по глупости попросил показать видео и посмотрел его. — Его голос дрожит. — Я просто хотел узнать, что случилось. Я хотел убедиться, что я прав. Они близнецы, но они никогда не могли меня обмануть, поэтому я знал, что это не Саммер, когда полиция Монако связалась со мной и прислала мне фотографии. У девушек также есть одинаковые татуировки на запястьях, но у Скарлетт она на левом. Мне не нужно было никаких дополнительных подтверждений. Полиция ничего не сделала.

Вероятно, потому что почти все силы в Монако финансируются Микой. Доминик заполнил несколько других деталей, прежде чем я покинул D'Agostinos Inc.

— Я буду всем управлять отсюда.

— Что это значит? Значит ли это, что ты поймаешь людей, которые сделали это с моей дочерью? — На короткое мгновение он позволяет своей ярости проявиться. — Потому что у меня такое чувство, что я собираюсь продать свою душу дьяволу.

— Это интересная вещь, мистер Ривз, учитывая, что я только что нашел вашу дочь.

— Ты нашел ее, но не привел ее ко мне.

— Я еще с ней не закончил. — Я грубо улыбаюсь ему, и на его лице пробегает тень беспокойства.

— Ты из мафии, не так ли?

— Да. — Я не собираюсь проявлять к нему неуважение, отвечая ложью.

— Так что, я мог бы выбросить свою девочку из огня да в пасть ада.

Я не могу этого опровергнуть. Саммер Ривз перешла из логова одного зверя в другое. Я просто не хочу, чтобы она умерла.

— Как я узнаю, что не сделал ничего плохого?

— Простой ответ — никак, — отвечаю я ровным, бесстрастным тоном. Думаю, он хотел, чтобы я заверил его, что он поступает правильно. — Но я могу сказать тебе вот что: твоя дочь влипла в неприятности с какими-то очень опасными ублюдками, которые хотят ее смерти. Они уже убили ее сестру, и единственное, что сейчас удерживает ее в живых — это их ошибка. Не думай, что они в конце концов не поймут. Когда они это сделают, они убьют Саммер. Так что тебе нужно спросить себя: иди с дьяволом, которому ты знаешь, что нужна твоя дочь живой, или создай проблемы и усугуби ситуацию.

— У тебя есть скрытый мотив, — утверждает он.

— У меня есть личная заинтересованность в этом, мистер Ривз. У вашей дочери есть информация, которая мне нужна, чтобы найти человека, который убил ее сестру. Я долгое время гонялся за этим человеком. Он причинил мне зло не одним способом. Поверь мне, когда я говорю, что моя миссия — покончить с ним. Так что, я думаю, у нас одни и те же цели. Я прав?

Он долго смотрит на меня, прежде чем кивнуть. — Да.

— Хорошо, тогда, похоже, мы на одной волне.

— Что теперь будет?

— Она останется со мной, и я верну ее тебе, когда все закончится. Это при условии, что ты не будешь связываться со мной и не попытаешься связаться с полицией.

— Я не настолько глуп, чтобы связываться с тобой.

— Приятно знать.

— Почему она не может остаться со мной?

— Потому что именно так мы это и делаем.

Ему не нравится этот ответ, но мне плевать.

— Могу ли я хотя бы увидеть ее?

— Я не думаю, что будет разумно вмешиваться.

— Я умираю, — прерывает он, и печаль омывает его черты. — У меня… опухоль мозга. Она у меня была раньше, и я сделал операцию, но потом она вернулась с удвоенной силой. Мне осталось недолго, и она приближается к той стадии, когда мне становится хуже с каждым днем. У меня не было этой трости месяц назад, когда ее сестра приезжала в гости. Теперь она мне нужна каждый день.

Это то, что я обнаружил, когда впервые увидел его, — болезнь, которая в конечном итоге приведет к смерти. — Мне жаль это слышать. Сколько времени тебе дали врачи?

— Три месяца. Если повезет, то, может, и шесть. Но это всего лишь оценка. Скорость ухудшения моего состояния высока. Так что за то время, которое они мне сказали, может произойти все, что угодно.

— Могу ли я ей сказать? — Обычно я не спрашиваю разрешения что-либо сделать, но это другое.

— Да. — Его плечи напрягаются. — Ни одна из моих девочек не знала. Я не уверен, что знание изменит ужасные отношения между Саммер и мной, но я просто хочу видеть свою маленькую девочку столько времени, сколько мне осталось. Даже если это просто для того, чтобы загладить вину на каком-то уровне. — Он сжимает губы.

— Я постараюсь что-нибудь устроить. — Я не буду ублюдком и не лишу умирающего возможности увидеть свою дочь. Кроме того, я уверен, что независимо от того, какие у него отношения с Саммер, она должна знать о его здоровье.

У моей