зря послала Медлин передать этот список ему. Сестра явно дает понять, что специально отыскала ту девушку, с которой он танцевал вальс.

– Спасибо.

Медлин направилась к двери, но, уже шагнув в коридор, обернулась:

– Это не совпадение, милорд, верно? Что я здесь?

– Не совпадение, – признался Джастин. – Я обмолвился сестре о нашей встрече. Но не волнуйтесь: Лиз – сама осмотрительность, никогда никому не откроет вашу тайну, как и я. Обещаю, что вашей работе ничто не помешает.

Медлин кивнула.

– Благодарю вас, милорд, я останусь, но надеюсь, что мы оба забудем тот наш танец. – Ее лицо залилось очаровательным румянцем, а голос понизился до шепота. – И тот… п-поцелуй.

– Не переживайте, все уже забыто, – пообещал Джастин.

Медлин вздохнула с облегчением и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Джастин смотрел на пустое пространство, где она только что стояла, и в который раз обозвал себя идиотом за то, что упомянул Медлин в разговоре с сестрой. Надо было головой думать. Ну почему все женщины в их семье суют свой нос куда не надо, даже бабушка?

Чтобы Медлин не переживала, он пообещал ей все забыть, но понятия не имел, как ему это удастся.

Глава 14

Медди быстро вышла из кабинета, но по пути в комнаты леди Элизабет задержалась на лестнице. Ей было нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Во-первых, она была в растерянности, потому что никак не ожидала снова увидеть мистера Уитленда… то есть маркиза Уитморленда, как оказалось.

Разумеется, она не стала бы его целовать, если бы не уверенность, что они больше никогда не встретятся. То, что он знал, за что ее выгнала леди Генриетта, повергало ее в замешательство, даже более того: щеки вспыхивали при одной мысли об этом.

Но, во‐вторых, ей очень нужно это место, от него многое зависит, и никаких вариантов у нее нет. Так что ей придется справиться с растерянностью. К тому же вряд ли она будет видеть брата хозяйки часто: почти все время ей придется находиться на четвертом и втором этажах. Маловероятно, что они где-нибудь пересекутся.

И, в‐третьих, несмотря на то что она выставила себя полной идиоткой перед новым работодателем – маркизом, не больше не меньше! – и поцеловала его, это место было гораздо лучше прежнего: жалованье, жилье и новая хозяйка и сравниться не могли с прежними. Надо быть совсем без головы, чтобы отказаться от работы здесь из-за какого-то недоразумения. Если лорд Уитморленд готов забыть о нем, так тому и быть. Он был очень добр к ней и не дал поводов думать, что в будущем что-то изменится. Пусть он и ввел ее в заблуждение касательно своей личности, когда они встретились, но ведь и она ему наврала.

Что до ее чудовищного поступка, поцелуя, то все это в прошлом, ведь так? О том, что ее может ждать будущее с маркизом нет и речи. Ее игре и фантазиям пришел конец. Она до смерти перепугалась, что ее раскрыл человек, с которым она играла, но это расплата за самонадеянность: не надо было соваться туда, где ей не место. Ее единственным утешением было то, что он ей тоже солгал: здесь они квиты.

Теперь ей нужно возблагодарить Небо и как можно лучше работать у леди Элизабет. И хотя Медди наверняка так и будет краснеть всякий раз, когда увидит нового работодателя, ей придется с этим смириться ради сестры, этого места и будущего. Ей дали еще один шанс, и надо быть полной идиоткой, чтобы им не воспользоваться.

Она была не совсем уверена, как леди Элизабет узнала, кто она, лишь потому, что ее брат назвал имя Медлин, но разве это важно? Важно то, что у нее есть.

Медди открыла дверь в комнаты леди Элизабет. Ее хозяйка, устроившись на серо-зеленом диванчике у окна, читала книгу. Медди уже знала, что она обожает книги. Как только она вошла в комнату, леди Элизабет поднесла книгу к лицу, а потом невинным тоном спросила:

– Вы познакомились с моим братом? Он очень хороший, уверяю вас.

Медди позволила себе заметить:

– Думаю, вам прекрасно известно, что я уже встречалась с вашим братом.

Элизабет быстро захлопнула книгу, положила на диванчик и встала:

– Простите великодушно.

– Нет-нет, напротив, я очень вам благодарна, леди Элизабет. Но все-таки скажите, почему так поступили: зачем наняли именно меня?

– Ну, во‐первых, я знаю, что представляет собой леди Генриетта – жуткая особа. Вряд ли работа у нее была вам в радость. А мне действительно срочно была нужна камеристка. – Она помолчала, потом добавила: – И, наконец, я наняла вас потому, что вы первая, к кому Джастин проявил интерес.

Медди прижала руку к шее и отчего-то севшим голосом переспросила:

– Интерес? Но я… я служанка, камеристка. Конечно же, вы понимаете, что ваш брат и я…

Элизабет взмахнула рукой, оборвав ее на полуслове:

– Сейчас вы камеристка. Но из книг мне известно, что обстоятельства могут измениться в любой момент, когда этого меньше всего ждешь.

Загадочно улыбнувшись, леди Элизабет прихватила книгу и вышла из комнаты.

Медди смотрела ей вслед, и мысли у нее метались и путались, но в одном ее новая хозяйка была права: обстоятельства действительно могут измениться – это с ней уже случалось, причем дважды.

Глава 15

Джастин сидел в кабинете и нервно барабанил пальцами по столу, не в силах справиться с приступами вины. По его вине Медлин (вот черт, он до сих пор не знает ее фамилии!) выгнали с работы, хотя девушка пыталась лишь немного развлечься на балу. Пусть несколько странным образом, но это ведь не преступление.

Ей просто хотелось развеяться, к тому же он помнил, как она волновалась перед танцем. И все-таки как, черт подери, Элизабет свела все воедино и узнала, что Медлин лишилась места? Для этого Джастин отправил к своей сестре, которая всюду сует свой нос, лакея с запиской, чтобы зашла к нему.

Совсем скоро раздался осторожный стук в дверь, и он вальяжно протянул:

– Войдите…

– Ты просил меня зайти, – объявила Элизабет, входя в кабинет с уже натянутой на лицо маской недоумения, что ей всегда удавалось прекрасно. Не так мастерски, как Джессике, но тем не менее искусно. Под мышкой у нее была, как всегда, книга.

– Садись, – указал он на одно из кожаных кресел.

От него не ускользнуло, что волосы его упрямая сестра оставила распущенными и надела это чертово зеленое платье, с которым отказалась расстаться, но это