Я, не останавливаясь, с разбега подпрыгнула и полоснула лезвием по языку даггера, перерубая его одним махом. Тварь заверещала, разжала челюсти, замотала головой, меня окатило фонтаном черной жижи, бьющей из раны. Посеревший от страха и потери крови Лесли кулем свалился на руки Рона, тот без лишних разговоров взвалил его на плечо и, кряхтя от тяжести, потащил его по дороге, продолжая петлять, хотя теперь, с ношей на руках, это стало труднее.

— Веела, беги! — заорала я, оглядываясь: Фиалка застыла, не в силах сдвинуться с места, она смотрела на залитый кровью камень.

Залитый красной кровью Лесли и черной — даггера. Тот продолжал извиваться в паре метров над землей.

Откуда в иллюзорной твари взялась кровь? Разве иллюзии не дым? Разве им можно нанести рану? Кричат ли они от боли и ярости?

Что-то очень неправильное творилось на полосе препятствий, но я не могла остановиться и поразмыслить над этим.

Стоя под раненым даггером, я дождалась, пока Веела поравняетя со мной, а потом понеслась рядом, страхуя. Она все еще была членом моей команды.

Над головой раздался треск в ветвях. Я повалила Вель на землю: снова включились инстинкты. По поверхности куртки скользнули острые зубы, но не причинили вреда. Даггер клацал челюстями в полуметре от нас. Я перекатилась на спину, увлекая Веелу, заставляя ее тоже катиться, не поднимаясь на ноги. До конца дороги оставалось каких-то пара метров. К счастью, даггеры не смогут преследовать нас.

С другой стороны нас уже ждал Ронан. Лесли лежал без движения, скрытый высокой травой, и я могла только надеяться, что он еще жив и дышит. Рон ухватил за руки сначала Вель, вытягивая ее за пределы дороги. Потом меня. Волосы Рона промокли от пота, будто он искупался в душе.

— Он жив? — быстро спросила я.

— Да. Вроде да.

Без лишних разговоров, отдуваясь и помогая себе крепким словцом, Рон взвалил Лесли на плечи. Нельзя останавливаться надолго: вудс идет следом. Если мы сумеем подняться по желобу — а мы должны, обязаны что-то придумать! — лесная тварь не сможет взобраться по горе. Вот тогда и передохнём перед последним испытанием.

— Почему ты мне помогла? — тихо спросила Веела, когда мы торопливо выдвинулись дальше.

— Почему? — изумилась я. — Потому что мы одна команда. Потому что я считаю тебя подругой. Или это не так?

Вель не ответила. Она грызла губу и шагала, глядя под ноги, но не на меня.

__________________________________

Дорогие читатели, спасибо всем, кто остается со мной!

Глава 20

Лесли так и не пришел в себя. Мы добрались до желоба, уставший Ронан скинул безвольное тело Лейса на траву и тут же принялся снимать куртку.

— Как мы его поднимем? — прошептала Веела, прикидывая взглядом расстояние от земли до верхнего края.

Мы с ней обычно забирались так: связывали куртки и Рон лез наверх, Лесли оставался внизу и сцеплял руки ступенькой, приподнимался и толкал нас вверх, давая нам возможность зацепиться за болтающийся на высоте пары метров рукав. Ронан тянул связку, помогая карабкаться. Сейчас Лесли не то что не помощник: у него не хватит сил самому подняться по желобу. Где-то там, за нашими спинами, неумолимо приближался вудс.

Я расстегнула куртку и протянула ее Ронану. Без кожи флинта я останусь без защиты, но придется рискнуть.

— Связывай куртки.

Веела без лишних напоминаний отдала Рону свою куртку. Под тканью рубашки на груди Веелы висел какой-то предмет, на шее виднелась толстая серебряная цепочка. Начну расспрашивать — она снова заупрямится, я не добьюсь ни слова, а время сейчас на вес золота. Я отвернулась и, встав на колени рядом с Лесли, принялась стягивать с него куртку, пропитанную кровью.

— Можно использовать ваши рубашки, чтобы обвязать Лесли, — сказала я, разрывая на теле Лейса добротную хлопковую ткань: она выдержит подъем. — И брюки. Сейчас… Надо его перевязать. Веела, помоги!

Я оторвала часть рубашки, чтобы сделать повязку. Веела присела рядом на корточки и удерживала Лесли на боку, пока я, пачкая руки в крови, которая не переставала течь из ран, закрепляла повязку на его плече. Ронан неподалеку рвал на длинные полосы свою рубашку и рубашку Лесли, связывал их между собой.

— Лесли, не вздумай умереть здесь, — ворчала я, злясь на Лейса сильнее, чем он заслужил: будто он специально устроил нам дополнительные сложности, подставившись под зубы даггера, лишь бы проспать все оставшуюся часть пути и очнуться в безопасности. Глупые мысли. Лейс истекал кровью. Он мог не выжить.

Мельком я взглянула на бледное лицо парня, обычно не вызывавшего во мне никаких чувств, кроме презрения. Лесли выглядел умиротворенным и спокойным, он будто спал. Русая челка свесилась на глаза. Я зачем-то подумала про его маму — строгую лавочницу, которая, по словам Лейса, рвала в клочки купчишек. Но и она, как все матери, подходила к кровати маленького Лесли, поправляла одеяло и смотрела на сопящего малыша с нежностью. Как-то по-дурацки все получится, если противный Лесли погибнет сейчас — на полосе препятствий, даже не в настоящем бою. Покусанный слизняками, как какой-то… какой-то кочан капусты!

Веела сглатывала и отводила взгляд от пропитанных кровью повязок.

— Неужели он и тебя не пожалел? — прошептала я. — Твой отец.

Вель вздрогнула и уставилась на меня.

— Да, я знаю, кто ты. Так что же? Это какое-то наказание? Ты ведь здесь, с нами, и тоже можешь погибнуть! Веела! Скажи, как это остановить!

— Это не остановить!

— Девочки, посторонитесь, давайте попробуем его обмотать.

Ронан приблизился с неким подобием сбруи, связанной из полос ткани. В шесть рук мы принялись ворочать Лесли, закрепляя на нем снаряжение, выглядевшее, признаюсь, хлипким и ненадежным. То и дело один из нас вглядывался в заросли, гадая, сколько еще остается времени, пока не захрустят, ломаясь, ветви и не выпустят вудса.

Рон уже приготовил связку курток, но пока оставался в брюках. Теперь он решительно взялся за пряжку ремня. На его скулах багровели пятна.

— Рядом с гарнизоном, где я росла, протекала река, — сказала я, поправляя узлы на груди Лесли, чтобы они не натерли кожу, когда мы станем тащить его вверх. — В жаркие дни — даже на севере летом случаются жаркие дни — рекруты любили в ней плавать. В подштанниках. А иногда и без них… Рон, ты ведь вырос на реке, наверняка не