один, – тихо признался он. – Ушёл в работу, замкнулся в исследованиях. И вдруг эта система, эти зеркала… и вы. Я ощущаю, что начинаю жить иначе.

Фелисса ощутила непреодолимое желание дотронуться до его руки. И когда она это сделала, небольшая синяя вспышка появилась на её планшете – «Резонанс-скан» зафиксировал резкий подъём общего индекса. Как будто технологическая версия «искорки» между людьми, подумалось ей.

– Я тоже, – сказала она. – Понимаете, хоть я и разработчик, но для меня всё новое на личном уровне. До вас никто не вызывал во мне такого… ответного импульса.

В голове загудели все формулы и схемы, которые она знала о работе человеческого мозга. А в сердце – лишь тихо и настойчиво звучал зов неизвестной, но манящей близости.

– Может, выйдем прогуляться? – предложил Джек. – Подальше от избыточного сканирования.

Фелисса улыбнулась. Ей вдруг отчаянно захотелось узнать, какие у него привычки, какие книги он читает, что любит на завтрак, и действительно ли их чувства взаимны «по-настоящему». Или технология всё же «подстегнула» эти эмоции? Но как бы то ни было, она чувствовала: неважно, с чего именно началось – важно, что всё, происходящее между ними, кажется ей правильным.

– Давайте, – согласилась она, – надо выйти за границы этого эксперимента.

Они оставили беговые дорожки, зеркало и роботов позади, спустились по плавной пандусной дорожке к лифту со стеклянной кабиной. На мгновение, в отблесках полированного металла, Фелисса увидела их совместное отражение: двое человек, которые идут рядом, почти касаясь плечами. Там не было ни ряби, ни искажений – только тёплый свет, падающий на их лица.

Когда двери лифта закрылись, и платформа мягко поплыла вниз к центральному вестибюлю, Фелисса с облегчением вздохнула. Вне диапазона сканера! При этом где-то в глубине сознания она ощутила, что «Резонанс» всё равно остался с ними. Не прибор, не система – а тот живой резонанс, который возникает, когда два человека вдруг обнаруживают, что их души настроены на одну волну.

– Бояться можно чего угодно, – откликнулась она. – Но мы рождены, чтобы познавать. Если бы мы не решились на риски, люди до сих пор сидели бы в пещерах.– Скажите, – спросил Джек, когда на табло сменился этаж, – не боитесь ли вы, что всё это лишь эффект технологии?

Он улыбнулся и чуть наклонился к ней. Словно в подтверждение её слов, внутри лифта вспыхнул слабый индикационный свет: у обоих сработали сенсорные браслеты, синхронизированные друг с другом. Они не выключили программы до конца, и приборы всё ещё улавливали импульсы, подтверждая их эмоциональное сближение.

Фелисса подняла глаза к Джеку – и понялось без слов, что сейчас их ждёт не просто научный спор и не только бег на дорожках. Их ждёт нечто гораздо более сложное и прекрасное. Губы приблизились, и лифт на миг словно застыл, хотя на самом деле он продолжал мягко скользить вниз.

И точно, подумала она: «Мы – на грани видимости, за которую обычно не заходим. Но что, если там – новая реальность?»

Они вышли из здания, окунаясь в утренний свет мегаполиса. Стоя на гранитной площадке перед «НейроПульсом», Джек и Фелисса увидели, как сверху в прозрачном куполе фитнес-центра всё ещё светился их «Резонанс-скан». Отсюда казалось, что это просто яркий узор, не несущий никакой особой тайны. Но они оба знали: таинственность и чудо скрываются как раз в незаметных деталях – в том, что ускользает от взгляда, будучи «на грани видимости».

Солнечные лучи коснулись их лиц, и они вместе двинулись по тротуару, растворяясь в человеческом потоке. Впереди у них были долгие разговоры, смелые гипотезы и новые открытия – не только научные, но и сердечные. А зеркало, которое снова увидит их завтра, наверняка покажет то же самое мерцание и тот же «индекс симпатии», что растёт в ритме их сближенных сердец.

И, возможно, в этом новом мире высоких технологий, где всё так легко поддаётся контролю, именно эти бесконтрольные чувства и есть самая живая, человеческая черта…