прикроватном столике стояла лампа, подходящая по цвету к комоду. Покрывало на кровати – тоже розовое – выглядело совсем новым…

И я вдруг поняла, что Бетси приготовила и обставила эту комнату специально для меня.

Шли дни, а я не могла собраться с духом, чтобы заговорить. Несколько раз приходила полиция. Похороны моих родителей прошли без меня – я была как в тумане. Я оцепенела.

Бо́льшую часть времени я пряталась, закрывшись в своей новой комнате и погрузившись в тёмное глубокое горе, которое заполонило весь мой мир. Я бралась за книги и читала – или просто спала. А голове эхом звучали слова моего отца: «Такие люди, как мы, не смогут жить нормальной жизнью, если нас разоблачат».

Бетси совершенно не смущало моё поведение. Она как раз-таки жила нормальной жизнью, несмотря ни на что. Бетси была медсестрой и каждый день уходила на работу, оставляя меня наедине с моей хандрой. Лишь ближе к вечеру она заглядывала ко мне в комнату и сообщала:

– Я дома!

Тем вечером Бетси тоже заглянула в комнату и – неожиданно для меня – сказала:

– Привет, Элиз. – Последовала пауза. – Может, сегодня ты выйдешь и почитаешь в гостиной?

Я не осмелилась встретиться с ней взглядом. В голове гудело, и я не знала, что сказать. Я даже толком не понимала, как себя чувствую. Всю мою жизнь меня учили, что надо избегать близких связей и разрывать узы до того, как они станут слишком прочными.

– Ладно, – сказала Бетси и закрыла дверь.

Моя внутренняя сумятица, видимо, длилась слишком долго. Присутствие Бетси было постоянным напоминанием о том, что мамы и папы больше нет, и эта пустота парализовала меня. Она глубоко проникла в душу, и не было ни единой минуты, когда я не чувствовала бы боли. Если родители и могли сейчас дать мне что-то – то только её, эту пустоту, с которой теперь придётся научиться жить. А ещё – осознать тот факт, что, если позволю себе полюбить кого-нибудь, боль от потери повторится.

Так или иначе, Бетси была добра ко мне, и я не хотела показаться неблагодарной. Я выскользнула за дверь и нашла уютное местечко у камина. Бетси бросила на меня довольный взгляд и продолжила вязать, сидя на диване и слушая радиопередачу. Новая атмосфера потрясла меня, и внезапно я испугалась и растерялась. Я ощутила во рту солёные слёзы и поняла, что впервые плачу из-за всего этого.

Я подняла голову, гадая, заметила ли Бетси что-нибудь. Она раскрыла объятия, и я кинулась к этой любви и теплу, выпуская на волю всё скопившееся во мне горе.

– Как я сюда попала? – спросила я через некоторое время. Казалось, я вышла на свет из тумана и наконец-то сумела разглядеть то, что появлялось в поле зрения. У меня было так много вопросов!

– Один хороший человек и его сын привезли тебя сюда. Они остановились, увидев аварию. Мой дом оказался ближайшим к тому месту. Тебе повезло, что они были в пути, когда началась снежная буря.

Увидев выражение моего лица, Бетси ещё крепче обняла меня.

Я не чувствовала себя везунчиком. Меня снедало болезненное чувство вины, от которого я не могла избавиться.

– Ты не могла ничего сделать, Элиз, – сказала Бетси. – Это было не в твоей власти.

Она помолчала, давая мне время обдумать эту мысль.

– А как же все мои вещи… из дома? Вещи родителей?

– Не беспокойся об этом. Просто позволь мне со всем разобраться, ладно? Я поговорила с шерифом, чтобы понять, что к чему. Дом принадлежит тебе, и все вещи в нём – тоже. Я отвезу тебя туда, когда захочешь.

Приятно, когда тебя утешают и говорят, что всё будет хорошо, но я знала, что на самом деле хорошо не будет. Всё изменится, когда Бетси узнает мой секрет. Выяснит, что на самом деле я старше её. Однако прямо сейчас мне нравится, что я выгляжу на десять лет и помещаюсь у неё на коленях.

– Моя очередь спрашивать, – сказала она через некоторое время. – Как вышло, что десятилетней девочке нравится читать Шекспира?

Я взглянула на «Ромео и Джульетту» – книгу, которую прижимала к груди, и слегка улыбнулась, прежде чем ответить.

– Наверное, у меня просто старая душа.

Странное дело: рядом с Бетси я чувствовала себя на удивление комфортно, словно она была частью моей жизни с самого начала. Я знала, что не имею права любить, но, кажется, уже полюбила. А любовь – это не то, что можно просто взять и выключить.

– Старая душа, значит? Так сколько тебе лет? Тридцать семь? – с улыбкой спросила она.

Бетси была не так уж и далека от истины.

– Десять! – поспешно ответила я. – Всего десять.

– Тогда… что у нас получается? Пятый класс?

– Точно не знаю. У меня было домашнее обучение.

– Домашнее обучение… – задумчиво протянула она. – Теперь с этим могут возникнуть сложности, милая. Мне ведь нужно работать. Как ты смотришь на то, чтобы пойти в школу?

Пока она говорила, я отчаянно сражалась с эмоциями. Мои родители никогда не считали школу приемлемым вариантом. Там всё может пойти не так. И в конце концов люди заметят, что я не взрослею… Но не могла же я сказать об этом Бетси. Она решит, что я ненормальная.

Да, я рисковала, но медленное взросление – мой секрет – это не то, о чём следовало думать прямо сейчас. Поэтому я согласилась.

– В пятом классе будет весело, – сказала я немного неуверенно. Волнение было неподдельным: меня ожидал совершенно новый опыт.

Многие постоянно переходят из школы в школу. Прощаться с друзьями – обычное дело, когда ты ребёнок, верно? Я скажу Бетси в своё время. Придётся. Но сейчас школа могла бы помочь мне избавиться от пронзительной боли, вызванной потерей родителей.

Следующие три года всё было идеально. Слишком идеально. Я вспомнила тот день, когда всё закончилось. Бетси начала разговор, который должен был изменить мою жизнь.

– Элиз, нам надо кое о чём поговорить, – начала она, сидя за обеденным столом. И продолжила, не дожидаясь ответа: – В последние пару месяцев мне то и дело звонят из школы. Твоя учительница, директор, даже обеспокоенные родители.

Я очень удивилась. С чего бы им всем звонить? У меня были хорошие оценки, друзья, нормальные отношения с одноклассниками.

Бетси ответила на мой невысказанный вопрос:

– Дело в твоём весе, милая. – Она взглянула на мою тарелку с недоеденным горошком, курицей и картофелем. – И твоём росте. Я думаю, нам с тобой пора съездить в больницу и провести обследование. Я бы не обращала внимания на эти звонки. Ты здоровая девочка.