так, будто я его хочу. Все, что я могу сделать, это выбрать меньшее из двух зол.

Я стискиваю зубы и отвожу от него взгляд. — Полижи мою киску.

Он ловит мое лицо и возвращает меня к своим глазам. — Глаза здесь. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда говоришь со мной. А теперь скажи это снова, Куколка.

— Полижи мою киску, — говорю я.

Уголки его рта ползут в мрачной улыбке, и он снова оказывается между моих бедер.

— Раздвинь для меня ноги, Саммер.

Я неохотно это делаю.

Он ныряет обратно, тыкаясь носом между моих бедер. Когда его язык снова проникает в меня и он обрабатывает кончик моего клитора, я снова теряю себя.

На этот раз он, кажется, не спешит пробовать меня на вкус. Пробуя все, до чего он может дотянуться внутри меня. Это сводит меня с ума, и когда я слышу, как его имя слетает с моих губ, я думаю, что я действительно сошла с ума.

Его беспощадный язык кружит меня в объятиях экстаза. Экстаза, который я не должна чувствовать. Не с ним, и не сейчас, в моем убитом горем состоянии.

Но… я чувствую это, и это снова заставляет меня хотеть большего. Больше его и того, что он мне дает.

Чем больше я стону, тем больше он дает мне, удовлетворяя все мои потребности. Меня охватывает обжигающее удовольствие, какого я никогда не знала, заставляя мое сердце биться еще на миллион ударов быстрее, и я запрокидываю голову назад, когда снова кончаю в его рот.

— Блядь! — кричу я.

Мое бедное тело чувствует, что оно больше не может выдержать. Ни физически, ни морально. Я истощена им во всех аспектах этого слова.

Но он еще не закончил со мной.

Он выпрямляется и спускает штаны вниз по ногам, выпуская свой член. Мне больше не нужно гадать о том, как он может выглядеть. Я могу его видеть.

Сейчас я думаю о том, как он мог бы чувствоваться внутри меня. Так что, полагаю, я лгала, когда отрицала, что не хочу, чтобы он меня трахнул.

Я не думаю, что я смогу больше скрывать свое внутреннее желание, даже если я хочу бороться. Правда в том, что я никогда раньше не сталкивалась с таким человеком.

Это правда. Теперь каждый дюйм моего тела гудит от ожидания того, что он сделает дальше.

— Видела бы ты свое лицо, — бормочет он, поглаживая свой член.

Однако я слишком поглощена созерцанием его члена, чтобы чувствовать стыд, который, как мне кажется, я должна чувствовать. Я смотрю на выпуклую головку его члена и на преякулят, стекающий с кончика, словно он зовет меня слизать его. Эта мысль ужасает меня и одновременно сбивает с толку. Но по мере того, как он сильнее работает своим членом, и он становится больше и толще, во мне вспыхивает что-то похожее на удовлетворение от того, что он так возбуждается для меня.

Эрик Марков не первый мужчина, который заводится из-за меня, и я уверена, что не последний. Но от того, что это он, у меня голова идет кругом.

Он уже твердый и идеально стоячий, поэтому, когда он начинает двигать своим членом, ему не требуется много времени, чтобы кончить прямо на меня: как и предполагалось.

Горячая сперма брызжет мне на грудь, разбрызгивая при попадании. Сначала она захватывает выпуклости моих грудей, затем капает и стекает по долине между моим глубоким декольте к плоскому животу. Он не останавливается, пока не опустошает себя, затем он шокирует меня еще больше, отцепляя меня и переплетая пальцы в моих волосах, чтобы приблизить меня.

— Открой свой умный рот и вылижи все остальное, — приказывает он.

Я опускаю голову к его члену и слизываю остатки его спермы, пробуя его на вкус.

Когда я это делаю, его вкус запечатлевается в моих вкусовых рецепторах с той же дразнящей аурой, которая исходит от него.

Он входит мне в рот один раз и вытаскивает, затем отпускает меня, видимо, удовлетворенный тем, что я достаточно его вычистила, или что он закончил со мной.

Я смотрю на него, осознавая реальность моего наказания, и чувствую возмущение на себя и на него.

Он снимает путы с моих запястий, полностью освобождая меня. Когда я понимаю, что свободна, я пытаюсь убежать, но он снова ловит меня, крепко сжимая мою руку, пока он заправляет свой член обратно в штаны.

— В следующий раз, когда я скажу тебе чего-то не делать, ты слушаешься. Ты не будешь ничего вынюхивать и уж точно не будешь бродить по моей комнате. Если только ты не хочешь, чтобы я тебя трахнул. Это, блядь, ясно?

— Да, — выдавливаю я из себя.

— Хорошо, теперь убирайся.

Как шлюха, я вылезаю с кровати и даже не пытаюсь собрать остатки платья. Я просто ухожу.

Когда я прохожу через дверь, я бегу и хочу снова убежать.

Я всегда убегаю от чего-то или от кого-то.

Интересно, прекратится ли это когда-нибудь?

Интересно, смогу ли я когда-нибудь оказаться там, где, по моему мнению, я буду в безопасности.

Глава 11

Эрик

Это не она садистка.

Это я.

Это уже второй раз, когда я играю с огнем, переступая черту и обжигаясь.

Конечно, я собирался отшлепать ее за то, что она сует нос в мою комнату, но все остальное произошло как гром среди ясного неба.

Это пришло от зверя внутри меня, который хотел поглотить ее, и если честно, это пришло от той части меня, которая знала, что Роберт ее имел. Часть, которая подозревает, что она, должно быть, была его на каком-то уровне, и я хотел стереть это.

Это просто безумие. Я уже знаю, что не могу ее оставить, но я также не хочу, чтобы она принадлежала ему.

Но меня в ней привлекает не это. Есть еще кое-что. Это то, что я не могу точно определить, и это о чем-то говорит, учитывая тот факт, что я должен быть в состоянии разобраться в своем собственном чертовом уме.

Теперь вкус ее сладкой киски у меня во рту, как будто я только что съел изысканный обед, и садистская часть меня хочет попробовать ее снова и снова — везде.

Это то, что крутилось у меня в голове последний час, и, возможно, единственное, что удерживало меня в здравом уме, когда я начал пытку Люка Торнтона. Все это время этот дурак не говорил мне ничего, кроме дерьма.

Итак, я не чувствую ничего, кроме