жажды крови, когда смотрю в его широкие, полные ужаса глаза. Я держу его связанным в кресле передо мной. Мои люди согрели его до моего прибытия. К тому времени, как я добрался сюда, он уже был весь в крови и представлял собой кровавое месиво.

Я отдал приказ действовать неистово, просто чтобы потратить дополнительное время на его поиски.

Конечно, когда он узнал, что я его ищу, этот ублюдок попытался смыться из города. Этот дурак даже отправил Роберту письмо, которое Максим перехватил.

Когда я впервые зашел на склад, Люк выглядел так, будто готов был обосраться. Неразбавленный страх волнами исходил от него, и когда я схватил паяльную лампу и сжег ему ногу, он понял, что это только начало, и его единственным выбором было умереть быстро или медленно.

Было ясно, что он знал, что это его последний день на земле.

Он пришел бы к такому выводу, вспомнив, что он со мной сделал.

Даже если бы я его отпустил, его друзья из картеля прикончили бы его за то, что он не оставил кокаин стоимостью три миллиона долларов в кузове грузовика покупателю.

Подарив ему безжалостную улыбку, я снова зажигаю факел и машу им перед его глазами. Слезы текут по его щекам, и когда он ерзает на веревке, держащей его в заложниках, аромат горелой плоти щекочет мой нос.

— Пожалуйста, я больше ничего не знаю, — кричит он.

— Ты лжешь, — отвечаю я, удерживая его взгляд. Я понятия не имею, лжет он или говорит правду, но это неважно. Это не изменит того, что я с ним делаю.

За последние полчаса он перешел от криков о спасении Бога к крикам чепухи, когда он плакал и молил о пощаде, а затем он обмочился. Дважды.

Я, конечно, нехороший человек, но даже я знаю, что Бог, должно быть, закрыл глаза, когда призвал его.

У этого человека есть пристрастие к наживам на слабых.

Все в нем — фасад, и не только моя сестра стала жертвой его отвратительного дерьма. У Люка Торнтона есть библиотека видеозаписей, которые он собрал у других детей — молодых девушек — некоторых из которых похищали и продавали картелям для торговли плотью. Он один из тех извращенных больных ублюдков, которые любят наблюдать за детьми и зацикливаться на них.

— Роберт Карсон, — снова произношу я имя своего врага. На этот раз с ударением. — Ты устраиваешь здесь его встречи. У тебя должен быть с ним какой-то контакт.

Когда я разжигаю пламя на паяльной лампе, Люк снова начинает рыдать. На этот раз он мне не ответил. Не знаю, может, это потому, что он больше не может сформулировать слова. Или потому, что он собирается дать мне тот же ответ, и он знает, что моя реакция только ускорит его смерть.

— Ответь мне, Люк, — кричу я, и он подпрыгивает от звука моего голоса.

— Я же говорил, все, что я делаю, это отправляю электронное письмо, а он отвечает и указывает свое местоположение.

— И у тебя нет его гребаного номера? — кричу я ему в лицо.

Мы слишком долго ходим туда-сюда с этим дерьмом. Мое терпение истощается.

— Вы должны мне поверить.

— Мне не нужно верить в это дерьмо.

Я приземляю пылающее пламя паяльной лампы на его другую ногу. Он кричит отвратительным голосом, а затем его рвет на горящую плоть.

Из-за ярости, которую я не могу контролировать, я не был с ним так мягок, как, как я знал, должен был.

— Пожалуйста… остановись, — умоляет он.

— Пожалуйста, прекратить? Я помню, как говорил тебе то же самое в Бразилии. Помнишь, что ты сделал? — Я встаю ему на лицо, и слезы текут по его щекам. — Ты ударил меня током и поднял напряжение так высоко, что оно обожгло мою кожу. Потом ты встал мне на лицо и сказал, что если Джуд даст тебе шанс, ты трахнешь мою сестру и заставишь мою мать смотреть.

Вот такое дерьмо мне пришлось услышать, и это последний придурок, о котором им придется беспокоиться.

Он мне не нужен, так что пора с этим покончить.

Вместо того чтобы снова поджечь его ногу, я направляю огонь на его туловище и поджигаю его.

— Это за мою сестру, животное, — говорю я ему, а он кричит.

Через несколько мгновений крики прекращаются, и он замирает. Когда его голова откидывается назад, и я вижу, как свет покидает его глаза, я понимаю, что он мертв.

Глядя в эти холодные мертвые глаза и наблюдая, как пламя поглощает его, я сжимаю руки в кулаки.

Кажется, у меня так много информации, больше, чем раньше, но я все еще нахожусь на исходной точке.

Я продолжаю смотреть на изуродованное тело Люка, не зная, говорит ли он правду или нет. Если да, то у меня изначально не было зацепки. Не с ним.

Ответ на этот вопрос будет зависеть не от него.

Похоже, если я хочу Роберта, моей главной целью должно стать отслеживание кода.

Чтобы найти его, мне потребуется больше терпения.

Это означает больше ожидания. Одна вещь, которую я просто ненавижу.

* * *

Я прихожу домой через несколько часов. Ночь только что опустилась на небо.

Я решил проверить, как идут дела в Markov Tech в мое отсутствие. В то же время я сообщил своему помощнику, что буду отсутствовать большую часть месяца, поэтому лучше перенести все мои встречи.

По слабому свету, пробивающемуся из гостиной, я понимаю, что у меня гость, а по нежному запаху роз, витающему в воздухе, я точно знаю, кто пришел ко мне.

Только я бы хотел, чтобы она этого не делала. Ненавижу видеть свою сестру после того, как я убил.

Я убрался на складе, но моя душа всегда кажется грязнее рядом с ее. Она не знает, какой я на самом деле.

Я понимаю, что она должна догадываться, потому что ее будущий муж завербовал меня на одну из элитных позиций в Братстве. Но для Оливии я по-прежнему остаюсь хорошим человеком.

Думаю, я совершаю те же самые заблуждения, что и она, потому что я все еще считаю ее своей младшей сестрой, а она уже много лет таковой не является.

У нас разница в пять лет, и для меня это означает, что как бы мы ни заблуждались друг относительно друга, факт остается фактом: я ее старший брат. Я могу быть им для нее, пока дышу.

Через несколько месяцев я поведу ее к алтарю и выдам замуж за мужчину, который отдаст ей