они брали девочек. Благо, Лис был разумным подростком и подружек водил в места более или менее респектабельные, где они смотрели представления, пели песни, слушали музыку, а не в бордели.

Среди чиновников раздался ропот. Император, конечно, может многое. Но отрекаться от здорового взрослого наследника, всего лишь за то, что он больше похож на брата Императора, чем на него самого — не слишком разумно. Особенно, если учесть, что крепким здоровьем остальные принцы похвастаться не могут. Ещё неизвестно, сколько протянут старшие и доживут ли младшие хотя бы до двенадцати лет.

— Мой Император, — встал со своего места старший чиновник монетного двора. — Нижайше молим, развейте ваши сомнения и установить справедливость. Позвольте этому юноше коснуться вашего венца. Если это пятый принц, он сможет удержать его в руках. Если же самозванец, то его руки покроются ожогами.

Исао поморщился. Но что тут поделаешь? Если он запретит проверку, то пойдут разговоры о том, что принц-то настоящий, а умирающий Император, просто, решил таким образом избавиться от достойнейшего из наследников, чтобы усадить на трон сына любимой наложницы. Да, того самого второго принца, который даже сам по Золотому Городу не ходит. Молодого человека уже пару лет, как носят в паланкине десяток крепких слуг. Потому, как он лишь к государственным делам и учению равнодушен. А поесть очень любит.

Выступаю вперёд и становлюсь на колени:

— Мой господин, матушка прошу вас. Позвольте пятому принцу очистить свою честь от грязных наветов.

Эх, давно я не стояла на коленях. Но сейчас надо проявить кротость и смирение.

— Мой господин, — подала голос Баолинь. — Это всё бабьи сказки. Императорский венец, если и опалял божественным огнём руки недостойным, то это было очень давно. Слуги к нему каждый день прикасаются. Пусть и через отрез шелковой ткани. Но не из страха получить раны, а чтобы не испачкать бесценную реликвию предков.

Это она, конечно, зря. Джин того дня, когда Шена у него на глазах избили, не забыл.

— Четвертая императорская наложница Баолинь, — Лис, как бы невзначай продемонстрировал, что это его никто тут не узнаёт, а он всех помнит. — Может взять в руки венец и передать его мне, чтобы показать искренность своих слов? Недостойно даме столь высокого ранга возводить напраслину на бесценное наследие дома Акинара. Мой Император, дозвольте ей сделать это.

Исао недовольно смотрит на мать. Императрица нарочито медленно отставляет пиалу с чаем и медовым голоском произносит:

— Сын мой, сплетни о законности наследников — это зло. Их необходимо пресечь. Если этот юноша готов доказать своё происхождение, то разве мы можем препятствовать ему в этом? Баолинь, отнеси венец.

Женщина встала. Поклонилась. Обошла стол Императора и с поклоном приняла символ власти. Лицо её вспыхнуло торжеством. Потому что ни жара, ни боли она не почувствовала. Да, только объявить об этом идиотка не успела. Потому что запястья ее охватило синим пламенем.

Венец выпал из ее пальцев и покатился под ноги к Джину. Мой сын подхватил его и поднял над своей головой, демонстрируя всем окружающим:

— Прошу всех, кто присутствует здесь, стать свидетелями. Я — Акинара Джиндзиро, пятый принц и законный наследник Императора Исао.

После чего Лис спокойно вернул биологическому родителю венец, небрежно переступив через валяющуюся на траве скулящую от боли Баолинь.

Что, несколько подпортило настроение Императора. И едва мы успели занять подготовленные для нас места, Императрица возвестила, что обед окончен.

Ну, и ладно. Всё равно, кушать тут что-либо неразумно. Отравят ещё. Может, это нас и не убьёт, но приятного мало.

Мы снова встали.

Снова поклонились.

И отправились в место, которое кого-то звали домом.

— И это они называют «подготовили к вашему возвращению»? — негодовала Раяна. — Здесь же полы мели лет десять назад.

— Ничего, — ухмыльнулся Джин. — Подметём. И помоем. Пойду я искать помощников для этого дела. То есть я пойду лично поприветствовать Императрицу. Передам подарки. И посетую на пыль, которую нерадивые слуги тут развели.

Через пару часов в нашем дворе выстроилось человек двадцать, которые готовы были вылизать дворец от пола до бамбуковой крыши.

Вечер мы встретили уставшими, но довольными. Первый бой выигран. Выиграна и война. Только враг не в курсе и пока ещё очень опасен. Но дни его сочтены. Нам остаётся лишь выиграть время, сохранить жизни и лавры победы сами упадут в руки.

Как же я оказалась глупа и наивна.

Привыкла к покою и безопасности под крылышком Киана.

И совершенно не подумала о том, что не обязательно убивать кого-то из нас, чтобы всадить кинжал в сердце моего сына.

Тем временем издыхающая гадина нанесла свой удар.

Глава 41

Встать рано утром для меня не было проблемой. Но заниматься таким бессмысленным делом, как приветствие Императрицы… это угнетало.

Ритуалы, призванные хоть как-то занять бесконечные дни запертых в Золотом Городе женщин, вызывали тоску.

Место моё в зале Императрицы изменилось. Теперь я сидела между Шанэ и Баолинь. Прекрасная компания. Лучше не бывает.

— Дочери мои, — величественно начала мать Исао. — К нам вернулась ваша сестра Мейлин. Вы должны быть с ней вежливы и доброжелательны. Ведь она — мать пятого принца. Мейлин, за время твоего отсутствия у тебя появилось много новых сестёр. Позже они будут представлены тебе. Будь к ним внимательна и исполни долг старшей сестры. Наставляй их и помогай воспитывать в них скромность, сдержанность и иные добродетели.

— Да, матушка, — встаю, кланяюсь, возвращаюсь на место.

— Теперь о том, как будут проходить дни празднования. Сегодня я бы хотела собрать всех своих внуков и их матерей на обед. Пятый принц давно не общался со своими старшими братьями и не знаком с младшими. Это плохо. Ведь, кровные узы имеют огромное значение.

Я про себя усмехнулась. Сомневаюсь, что Джин хоть что-то чувствует по отношению к братьям или сестре. Они были и будут для него чужими. Близость возможна только если дети росли вместе. В остальных случаях это будет лишь имитация родственных отношений.

— А завтра будут смотрины для девушек. И вечером на пиру Император выберет достойнейшую. Сорок — счастливое число. Уверена, ваша новая сестра принесёт Золотому Городу покой и процветание.

А потом бесконечные слова о любви, гармонии и прочей ерунде, которым мы должны были трепетно внимать, сидя на неудобных стульчиках в самых изящных позах.

Да, отвыкла я от такого.

Или это уже возраст?

Возраст…

Сколько же мне