ленты цвета пепельной розы. Господин же Дешан прикрепил к оборкам рукавов нечто персиково-розовое. Ладно, сначала посмотрим, как всё это будет на мне сидеть.

Амедео сегодня не было — видимо, не взяли с собой. Были двое других подмастерьев, они довольно ловко облачили меня в лиф с рукавами и принялись шнуровать. Зашнуровали, и… в груди лиф оказался широк.

Примерно как платья Викторьенн, которые я надела сразу как пришла в себя и поднялась с постели. Но сейчас я уже немного отъелась, и всё это выглядело получше. А тут-то шили по моим актуальным меркам!

Но нет, между корсетом и лифом платья можно было ладонь просунуть, не только письмо какое-нибудь затолкать.

— Господин Дешан, лиф велик мне, — сообщила я.

— Не может такого быть! — тут же откликнулся местный великий кутюрье.

— Взгляните сами, — пожала я плечами.

Он подошёл, я продемонстрировала шнуровку встык и свободное место под ней.

— Но как? — недоумевал он. — Вы похудели! Это всё потому, что вы бегаете по городу и не только, как и не благородная дама вовсе!

— Стоп, — тут же оборвала я его, ещё вот только не хватало ерунду всякую о себе слушать. — Господин Дешан, вас не касается, чем именно я занята. Ваше дело — сшить мне и госпоже де Тье платья, о которых мы с вами уговорились.

И посмотрела на него пожёстче — потому что нечего тут. Он хотел возразить, даже рот раскрыл… и с зубовным стуком его захлопнул, и кажется, даже язык прикусил, так мне показалось.

— Так Амедео же в тот раз говорил, что здесь на полпальца меньше, — тихо сказал ещё один подмастерье, мужчина в возрасте под сорок. — Так и надо было сделать, у него глаз верный.

— Точно, Амедео! — возопил господин Дешан. — Это он неправильно снял мерки! И всё испортил!

А я прямо вспомнила тот момент — как Амедео пытался что-то доказать Дешану, а великий кутюрье не желал его слушать. И ведь правда нужно было меньше, всё так.

— Господин Дешан, — сказала я как можно строже, — это нельзя так оставлять. Придётся распороть и перешить по моим настоящим объёмам.

— Это невозможно! Я уже распорядился закрыть все срезы! И обработать дырки для шнуровки! — завёлся Дешан.

— Вы думаете, это можно так носить? — подняла я бровь.

Вообще я и дома считала, что уж если индпошив, то сидеть должно идеально. И если мастер накосячил, то пускай переделывает. Стоят-то такие услуги недёшево, что здесь, что там.

— Конечно можно, — сообщил Дешан. Пошить оборочку внутрь, не зашнуровывать корсет так плотно. И вообще, вдруг вы станете шире? Вот как раз и будет, как надо!

— Мне некогда ждать, пока я стану такой, как кому-то надо. Бал у господина графа Сегюра на следующей неделе, вы ещё вполне успеваете.

Уж я знаю, дома случалось шить платья на балы за два-три последних дня. И параллельно с этим ещё нужно было работу работать. А у этого… прыща зазнавшегося никакой другой работы и нет.

— Так ещё нужно и складки на спинку, и рукава доделать, и ленты на юбку выложить и пришить! — пытался скандалить Дешан.

— Кстати, о лентах, — я снова показала зубы. — В прошлый раз розовый цвет был отличного пепельного оттенка. Откуда вы взяли это конфетное безумие?

— Самый модный цвет, госпожа де ла Шуэтт! — отрезал Дешан. — Я решил, что вы должны быть самой модной дамой на ближайшем балу! Я даже госпоже де Тье не пришил этих лент!

Если я что-то понимала, персиковое платье Терезы выглядело куда как гармоничнее. И сидело на ней хорошо, наверное, там мерки снимал Амедео, и шил потом тоже он.

— И спасибо вам за то, что не пришили, они там остро лишние, платье госпожи де Тье хорошо сидит и очень ей к лицу. Но чем я вам не угодила, никак не могу понять. Итак, господин Дешан, мой последнее слово по этому поводу таково: лиф разобрать и ушить, ленты заменить на пепельно-розовые.

Дальше мы прослушали тираду о том, что это невозможно, что если я такая упрямая, то пускай мне кто хочет это платье, то и шьёт, и он, Дешан, даже и денег-то за работу не возьмёт. После чего он отбыл с деталями платья Терезы, обещав завершить его к завтрашнему вечеру, а моё так и осталось лежать кучей ткани на столе.

Мне было очень интересно, что и как случится дальше. Но — увидим, подумала я про себя, сказала Терезе и камеристкам — ничего не трогать, пускай так и лежит, и поглядим. А сама пошла в кабинет, там меня уже поджидал не только господин Фабиан, но и полковник Трюшон, мы договаривались сегодня сверить списки продовольствия перед тем, как представить их принцу и начинать возить всё на корабли. Мужчины поджидали меня за арро, тут же вертелся Шарло. Я поздоровалась, и мы сели за проверку списка.

В дверь кабинета заколотили где-то через час.

— И кто там такой резвый? — спросила я громко и недобро.

— Госпожа Викторьенн, тут того, человек от портного пришёл! — прокричали оттуда.

Я улыбнулась мужчинам и выплыла наружу. И что же? Меня там поджидал Амедео. Он был несколько встрёпан, но довольно улыбался.

— Какие новости? — спросила я.

— Дешан выгнал меня, велел не показываться больше на его пороге и вернуть остаток долга до завтра, — сообщил он.

— Вернём, Амедео, — улыбнулась я ему. — Пойдёмте.

Дальше я знакомила Амедео и господина Фабиана, объясняла ему суть нашего договора, тот кивал, Шарло слушал с разинутым ртом, полковник Трюшон посмеивался.

— Госпожа де ла Шуэтт, я готов поклясться вам, — сказал Амедео.

— Но вы ведь маг, и осторожны с клятвами? — улыбнулась я.

— Да, но готов рискнуть, — ответил он. — Я, Амедео Блэз, клянусь служить госпоже де ла Шуэтт верой и правдой, пока она не отпустит меня, и отработать тот долг, который она согласилась внести за меня господину Дешану.

— Я, Викторьенн де ла Шуэтт, клянусь исполнить всё, что обещала Амедео Блэзу, — ответила я и почувствовала словно укол в ладонь — и успела увидеть, как с той ладони вниз летит капля крови и рассеивается в воздухе.

— Ну вы и даёте, — смеялся полковник. — Сам Анри