гигантской печью. Серебристо-серыми оттенками играет металл. Позади могучего силуэта домны быстро несутся по небу облака. Они наполняют всю картину порывом движения...

Так родился в бурные годы строительства новый вид живописи: индустриальный пейзаж.

На картине есть и люди. Они кажутся совсем маленькими у подножия гигантской домны.

Маленькими были когда-то и фигурки людей в «героическом пейзаже». Но ничего общего нет между этими видами живописи. Там размер человеческой фигуры говорил о слабости, о беспомощности перед лицом могучей природы. Здесь люди своими руками создали огнедышащую печь. Они повелевают ею. Она покорно превращает руду в расплавленный металл.

Человек победил природу. Индустриальный пейзаж прославляет торжество человеческого разума и труда, создавших могучую технику.

П. Котов. Кузнецкая домна.

ЭМБЛЕМА СТРАНЫ СОВЕТОВ

Шел 1937 год. Во дворе одного из московских заводов стояло странное железное сооружение размером с пятиэтажный дом.

Непонятного назначения предметы наполняли и цеха. Стояли громадные руки и ноги из светлого, серебристого металла. Топорщились металлические складки на гигантском колоколе. В колоссальных деревянных формах копошились люди, и слышался звон металла. Рабочие выколачивали изнутри по всем выпуклостям и углублениям тонкие, почти как бумага, листы нержавеющей стали, и вспыхивающий огонь электросварки соединял отдельные стальные пластины. Потом сваренные листы снова клали в форму и по ним выгибали легкие железные каркасы.

Этой работой были заняты не только рабочие и инженеры. Почти не выходила из цеха и немолодая женщина, окруженная помощниками, — скульптор Вера Игнатьевна Мухина.

Постепенно, часть за частью, вырастали гигантские фигуры. Надетые на стоявший во дворе каркас, превращенные в статуи рабочего и колхозницы, они должны были отправиться на Международную выставку в Париже и занять свое место на крыше советского павильона.

Никогда еще не создавалась скульптура таких размеров. Никогда и никто не делал статуй из нержавеющей стали. Многие скульпторы возмущались.

— Этот материал не годится, — говорили они, — в нем нет ни гибкости бронзы, ни мягких, нежных очертаний, которые дает фигурам мрамор. Своим холодным блеском скульптура будет напоминать громадную жестянку!

Но Мухина не уступала. Вместо доказательств она предложила отлить для пробы копию какого-нибудь всем известного произведения.

И вскоре скульпторы увидели голову «Давида» Микеланджело. Отлитая из нержавеющей стали, она показалась им и знакомой и незнакомой. Бледно-серебристый металл, меняя оттенки при разном освещении, нежно розовел ранним утром и становился золотистым по вечерам. Чудесные свойства нового материала заставили умолкнуть противников. Однако споры и волнения возобновились снова. На этот раз речь шла о шарфе, конец которого держит рука девушки. Развеваясь по воздуху, шарф образовывал громадную дугу. Весил «шарфик» ни много ни мало — пять тонн. Инженеры забушевали. Как укрепить эту массу металла? Как заставить ее висеть в воздухе без подпорок? Нельзя ли вообще обойтись без шарфа?

И снова настояла на своем Вера Игнатьевна Мухина. Поворчав, инженеры спроектировали для каркаса огромную закругленную балку, которую они, смеясь, называли «загогулиной».

А когда все было готово, когда собрали статую и укрепили на свое место шарф, всем стало ясно, зачем он был нужен. Он ярко подчеркивал неудержимое, стремительное движение обеих фигур.

Весной 1937 года в Париж пришел специальный поезд. Он привез в разобранном виде «Рабочего и колхозницу», каркас и все оборудование, необходимое для сборки и установки скульптуры.

Сопровождавшие статую инженеры и рабочие увидели на берегу Сены громадную площадь, на которой кипела работа. Достраивались последние выставочные павильоны.

Архитектор Борис Иофан решил построить советский павильон так, чтобы в нем чувствовалось мощное стремление вперед. Первому в мире социалистическому государству исполнялось двадцать лет, и шесть залов его павильона должны были показать посетителям все, достигнутое за эти годы. Длинное, вытянутое вдоль набережной здание становилось все выше и выше. Оно как бы нарастало уступами в передней части, и над главным входом возносилась огромная прямоугольная тридцатипятиметровая башня. На ней встали фигуры рабочего и колхозницы, напоминающие своим неудержимым порывом древнюю статую Ники-Победы. Архитектура и скульптура, слитые в одно неразрывное целое, говорили образным языком искусства о молодости нашей страны, ее свободном труде.

Для облицовки стен павильона привезли из Узбекистана плиты чудесного мрамора. От коричнево-оранжевого тона его цвет постепенно переходил к бледно-желтому, белому и голубоватому. Яркие в нижней части, стены, поднимаясь, становились все более нежными, словно приближались к оттенкам неба. И это тоже создавало впечатление взлета, стремления ввысь.

Две недели шли работы по сборке и установке статуи. Поднятые вверх руки огромных стальных фигур завершили вертикальную башню, а дуга распростертого по воздуху шарфа повторяла горизонтальную линию стен.

Близился день открытия выставки. Напротив советского павильона достраивался другой. Его хозяева сумрачно поглядывали на башню и летящие над ней фигуры. Затем, срочно выстроив башню и над своим, уже готовым зданием, «соседи» взгромоздили на нее гитлеровского орла.

Маленьким и жалким казался он на такой высоте. А советские юноша и девушка, высоко поднимая свое мирное оружие, как будто шли в наступление против мрака и зла...

Через двадцать пять лет в Москву приехал французский писатель Андре Вюрмсер. Радостной улыбкой он приветствовал старых знакомых — рабочего и колхозницу — у главного входа Выставки достижений народного хозяйства СССР. Ему вспомнился мрачный фашистский орел, съежившийся на своей башне перед юношей и девушкой, жизнерадостно шагающими в будущее.

— Да, — усмехнулся писатель, — гнусная птица сдохла, а рабочий и колхозница по-прежнему идут вперед...

В. МУХИНА Рабочий и колхозница.

VI. Памятники грозных лет

Никогда не забудутся трудные годы Великой Отечественной войны. Не утихнет боль утрат. Не простятся потоки крови и слез. И пусть те, кто родился после грозных военных лет, кто знает жизнь только счастливой и светлой, помнят об этой трагической и героической эпохе своей страны. Пусть они будут всегда готовы грудью встать на защиту той части земного шара, к которой обращены надежды, мечты и любовь всех честных людей мира, — великого, свободного Советского Союза...

Художники, скульпторы, архитекторы не могли пройти мимо тем, навеянных годами войны. В крупных скульптурных, архитектурных сооружениях, в реставрационных работах запечатлены суровые дни военного и послевоенного времени. О некоторых из этих произведений мы и хотим рассказать.

СЛЕД СТЕРВЯТНИКА

Молодые березки стоят в осеннем золотом уборе. Кроваво-красные ягоды рябины словно состязаются в яркости с огненными бликами листвы на опушке леса. Сосенки-подростки и грустные осенние цветы оживляют коричневато-желтый ковер выгоревшей за лето травы. А вдали, на пригорке, зеленеют всходы озимой пшеницы.

Мягкий, спокойный пейзаж русской природы. Он знаком