не виновата. Не пойми неправильно, я не рада тому, что она приехала и испортила мою жизнь, но, видимо, Август соврал ей обо мне. Когда я застала их целующимися, он пытался порвать с ней. Он рассказал ей обо мне и о том, что хочет быть со мной. Так что у неё есть право на меня злиться.

– Так, здесь многое нужно переварить. – Джемма залезла обратно на диван, перечислила все новые факты и затем сказала: – Значит, твой секрет раскрыли, мальчик мечты хочет с тобой встречаться, и ты всё равно нашла причину отказать?

С ней было невозможно спорить. Я выглядела плохо при любом раскладе.

– Да. Но причина хорошая. Ты что, упустила ту часть, где я дала понять, что он поцеловал меня, пока всё ещё встречался с Шей?

– Нет, я всё услышала, просто перевариваю. Не могу поверить, что всё пропустила.

– По крайней мере, у тебя будет портфолио к дедлайну, – ответила я, пытаясь сменить тему. Я пришла сюда, надеясь отвлечься, а не погрузиться в свои проблемы с головой.

– Ну да, наверное, сложно сосредоточиться на фотографиях, когда твоя жизнь буквально в огне.

– Может, мне стоит их как-нибудь красиво сжечь, чтобы обернуть это в метафору жизни в огне. Как думаешь, миссис Клемент оценит или опять подумает, что я боюсь рисковать?

– Так, ты не будешь сжигать свои снимки. Хотя выглядело бы круто. – Сев по-турецки, она положила локти на колени и сложила пальцы под подбородком, внимательно меня изучая. – Теперь, когда я в теме, я могу в любой момент вылить ведро воды на любые пожары.

– Надеюсь, у тебя много вёдер, – ответила я.

Но, наверное, в мире не найдётся столько воды, чтобы потушить все пожары, что разожгла я.

Глава 26

Правило любви № 11:

Любовь должна обогащать вас, а не поглощать.

Бо`льшую часть воскресенья я провела разглядывая фотографию Рена и пытаясь заставить себя нарисовать цвета его разбитого сердца. Я не знала, было ли дело в том, что я выбрала именно его фотографию в качестве эксперимента, или в том, что мне в принципе не хотелось тестировать эту нелепую теорию, но я не могла заставить себя взять кисточку в руки.

Не помогало и то, что я вновь и вновь перечитывала новое стихотворение Августа, желая, чтобы между нами всё было по-другому.

Я сделала скриншот на случай, если он мог отследить, сколько раз я заходила смотреть на его пост. Наверное, это было самое просматриваемое фото в телефоне. Не хотелось думать о том, что это говорило обо мне. Явно ничего хорошего.

Отбросив кисть в сторону, я наклонилась и ударилась головой о прохладное дерево.

Мне потребовалась минута, чтобы понять, что стук, который продолжался даже тогда, когда я остановилась, означал, что кто-то пытался привлечь моё внимание у двери студии.

Прекрасно, теперь у моего экзистенциального кризиса была аудитория.

Мама просунула голову в открытую дверь, на её лице отражалось беспокойство.

– Всё настолько плохо?

– Ты про фото или про мою жизнь? Потому что вопрос подойдёт в любом случае, – ответила я.

– Я имела в виду фотографии, но если захочешь поговорить об остальном, то я готова.

Ли рассказал маме о Шей, ещё когда я была на парковке. Она ждала меня дома, ожидая объяснений, но я ушла к Джемме. Слухи распространились по городу буквально за выходные, и в комментариях под моими постами люди только и делали, что называли меня лгуньей, фальшивкой и лицемеркой. Я закрыла аккаунт и удалила все гневные сообщения, но ущерб был уже нанесён. Мама проверяла, в порядке ли я, по несколько раз в день, будто боялась не оказаться рядом, если я распадусь на куски.

– О чём нам говорить? – спросила я. – Они же говорят правду. Я облажалась и теперь пожинаю последствия.

Мама села на диван и похлопала по подушке рядом, чтобы я к ней присоединилась.

– Я знаю, что ты не хотела никого обидеть, – сказала она, обнимая меня. – И это хорошо, что ты принимаешь ответственность за свои действия. Некоторым может потребоваться время, чтобы снова тебе доверять, но я уверена, что они увидят, насколько тебе жаль, и вы сможете оставить всё в прошлом.

Я беспокоилась лишь о том, что меня никогда не простит Рен. Может, романтические чувства к нему были в прошлом, но я всё ещё переживала за него как за друга. И не хотела, чтобы он ненавидел меня. Положив голову маме на плечо, я позволила своему беспокойству выплеснуться наружу:

– Что, если они не смогут? Что, если я всё разрушила?

– Люди, которым ты важна, дадут тебе ещё один шанс, даже если тебе кажется, что ты не заслуживаешь его.

Вокруг неё появилось бирюзовое облако, пульсирующее от сожаления, и мама приложила руку к груди, словно надеясь, что оно рассеется.

– Мне кажется, тебе следовало бы последовать собственному совету, – сказала я.

– Что ты имеешь в виду?

– Вторые шансы. Алекса. Ты же о нём думала, не так ли? Я вижу, как сильно ты стараешься избегать мыслей о нём. Но вспомни: мы не выбираем, в кого влюбляемся, так ведь?

Мама вдруг замерла, и я подняла голову, чтобы посмотреть на неё. Отстранившись, она застыла, как будто не могла вынести даже мысли о том, чтобы прикоснуться ко мне.

– Не пытайся использовать на мне правила, Имоджен. Ты видишь то, что хочешь видеть. Я знаю, что рассказываю клиентам, будто любовь – это главное достижение в жизни, но лишь потому, что они ко мне сами приходят за ней. Мне казалось, я растила тебя так, чтобы ты могла смотреть на мир шире. Чтобы ты знала, что в жизни есть не только любовь, ведь ты можешь лишиться её в любой момент.

Она что, серьёзно? Я ждала, пока она прояснит, что имела в виду, но когда мама продолжила молчать, я не выдержала:

– Как я вообще могу думать, что есть что-то важнее любви? Это же единственное, во что ты заставляла меня верить. Заставляла желать. Ты не можешь забыть об этом только из-за того, что слишком боишься снова влюбиться.

Мама вышла из студии, оставив меня без ответа. Даже не попрощалась. Ну и ладно. Если она думала о любви так, то мне было нечего ей сказать.

Я услышала, как мама разговаривала с Алексом по телефону, думая, что я уже сплю. Он должен был пойти на свидание с Дилейни, но в последний момент передумал. Судя по реакции мамы, Алекс