земле несем его. И должны делиться им с людьми. Это заставляет их кричать от боли и просить о пощаде. Но такова воля нашей Великой Матери. Мы должны обратить их из тьмы. Они говорят, это плохо. Смерть — это плохо?

— Н-е-е-т! — закричала Эмили и выставила вперед руку.

Глаза Марко сияли черным блеском, улыбка никогда не сходила с его губ. Но сейчас он был серьезен как никогда.

— Смерть — это новая жизнь! Мы-то это уж знаем точно.

Марко закончил. Так неожиданно для всех. Но это все, что было у него на сердце.

— Марко, — проговорила Саманта. — Ты же знаешь, что у нас в семье грядет пополнение?

— Точно! Ну и как он? Куда вы его спрятали от меня негодники. Ну-ка, доставайте!

Он заглянул под стол.

— Видел бы ты как он дрожал, — проговорила Эмили. — Весь такой Мистер-я-хочу-обратно-в-Нью-Йорк. Но он красавчик. И любит стейки!

— Нашей Эм понравился новенький, — протяжно проговорила Ким.

— Да врешь ты все! Просто он такой душка. И растерянный… как кролик.

— Я отправила его на ту сторону, — ответила Саманта.

Марк как будто расстроился.

— Не могла подождать меня?

— Больше, нет. Слишком долго он скитался во мраке. Но мне понадобится твоя помощь Марко. Не сейчас... чуть позже.

Саманта встала из-за стола. Все повторили за ней.

— И да, кстати… тебе удалось привести ту заблудшую душу?

— Еще как, мама. Видела бы ты как он этого хотел.

— Да уж, ты постарался на славу. Иногда, я все же читаю газеты.

Ким подошла к маме и взяла ее за руку.

— Мамочка, когда я буду обращать неверных? Как Марко и Тони?

— Еще не пришло твое время, дитя. Но ты можешь быть послушной Великой Матери. Прислушайся к своему сердцу, оно подскажет тебе.

При этих словах она дотронулась рукой до носа-пуговки Ким.

Саманта прошлась по залу постукивая туфлями на высоком каблуке. На ней не было корсета или чего-то еще, что заставляет выглядеть талию узкой. Ее природная красота была ее самым большим оружием. Да, она больше не может похвастаться приятным голосом, но этого ей и не нужно. Больше не нужно.

— Ну ладно. Отдохните, но помните, сегодня нас ждет большой вечер.

При этих словах Роланд заулыбался во весь рот, показывая жестами, что по такому случаю, он приготовил маленький сюрприз.

Саманта Де Ламаркан еще раз оглядела своих детей и послав воздушный поцелуй Эмили, скрылась за дверьми своей спальни.

II

В ее покоях не было света. Абсолютная темнота. Плотные шторы защищали комнату от солнца, поглощая каждый луч, пытающийся подглядеть через окно. В комнате пахло чем-то на подобии запаха меда, только более резким и дурманящим. Холодные стены дарили приятную свежесть.

Все это ее успокаивало. Она расслабленно выдохнула и принялась раздеваться. Она сняла с головы шляпу, затем поддев застежку белых бус, убрала их в шкатулку. Женщина присела на край кровати и отщелкнула серебряные заклепки туфель. Она пошевелила пальцами ног, словно освободившись из оков.

Оголив плечи, Саманта ловко выскользнула из платья, стянув его через низ.

Бюстгальтер отправился следом, туда же упали и трусы. На пол.

Саманта сняла с себя последнее, что защищало ее больше всего. Очки.

Темнота скрывала все самые пикантные части обнаженного тела. И можно только представить, как она выглядела в этот момент. Ни блеска, ни крошечного светлого пятнышка, которое бы отразилось на ее бледном теле. В комнате не было зеркал. Она считала их лишними и для них в комнате попросту не существовало места.

Никто никогда не заходил к мамочке в спальню. Ни под каким предлогом. Это было запрещено и равносильно тому, если спрыгнуть в вольер с голодными аллигаторами. Скорее всего, такой человек упадет на землю уже по частям. И половина будет в желудке у хищника. Как говорила сама Саманта Де Ламаркан:

— Не заходи в спальню к женщине, если не собираешься с ней спать!

Женщина легла на кровать и раскинула руки в стороны.

В комнате было что-то еще. Нечто темное, чернее, чем сама чернота проскользнуло по ее руке. Нечто, что она принесла с собой из другого мира ползло у нее по груди. У нее не было постоянной формы. Оно менялось, искажалось и судорожно подергивалось, пытаясь оставаться целостной. Словно, в природе этого мира не существовало таких телесных оболочек, чтобы изобразить подобное. Существо или скорее нечто неописуемое пропадало и появлялось как мерцающая лампа.

Саманта провела по ней рукой. Оно послушно провалилось под ней и скатилось к животу.

— Садон! — произнесла она и чернота задвигалась как по спирали. Сила этой материи была в ее власти, опускаясь все ниже и ниже.

Саманта Де Ламаркан раздвинула ноги и впустила ее в себя. Темное безумие, пробираясь через лоно, сужалось и удлинялось, доставляя женщине удовольствие. Пальцы ее вжимались в простыни с такой силой, что был слышен неприятный скрип. Колени дергались как в припадке, она не владела собственным телом. Все глубже и глубже. Мелкая дрожь пронеслась по всему телу и в какой-то момент на нее нахлынула последняя, самая мощная волна, которая заставила на какое-то время потерять контроль.

Затем все затихало. Саманта перестала чувствовать шевеление и томно вздохнула, приложив к тому месту руку. Это было только начало.

По телу пробежал холодок. Кожа твердела и из пор стали проступать острые шипы, похожие на жало скорпиона. В пустых глазницах запылал огненный блеск. Она закрыла рот рукой чтобы не вскрикнуть, но это уже мало похоже на руку, что-то когтистое, испещренное в шрамах и сухожилиях. Она тяжело перевалилась на живот и сползла коленями на пол. По спине поползли нарывы, прорывая кожу. Они выталкивали из себя сгустки крови, которые тут же твердели, образуя наросты. Они удлинялись и расширялись, пока не приняли крылатоподобный образ.

Лицо ее вытянулось, кожа сошла на затылок. Две горящие ямки создавали схожесть с глазами и метались в разные стороны. Носа не было-лишь тонкая прорезь.

Безобразное чудовище, из тех, что украшали своим ужасом столовую.

Оно заметалось по комнате, привыкая к новой форме. Существо стояло на полусогнутых мускулистых