цепи из зарядов и взрывателя. Всеволод Грушин, в отличие от остальных, все время оглядывался не в ту сторону, где ненадолго застыл на рельсах поезд, а на другой конец железнодорожного полотна, откуда раздавался треск. Слышен он был плохо, и казалось, что это и не выстрелы вовсе, а трещат без конца деревья в лесу или слишком пронзительно и громко стрекочут птицы. Но он знал: стоит пройти лишь с полкилометра, и сразу станет понятно, что это не мирный шум, а грохот настоящего боя. Младший сержант Грушин опасался не того, что они не успеют закончить свою часть работы вовремя. Нет, в себе он был уверен и уже знал, что уложатся в добавочные десять минут, пока стоит состав. А вот тишина на другом краю его как раз настораживала. Хоть воевал младший сержант всего лишь второй год, однако твердо усвоил, что тишина во время боя не к добру. Значит, что-то задумал противник, и стоит ожидать удара с неожиданного направления. Только вот удар этот придется не по ним, а по боевым товарищам, которые удерживают фашистов на станции.

Всеволод соединил последний провод, замкнул цепь и подал условный знак сержанту Забородько. Тот кивнул в ответ — вижу, а затем принялся отматывать железные кольца, вытягивая всю схему от полотна к лесным зарослям. Остальные минеры осторожно маскировали камнями и ветками сооружение, чтобы немецкие охранники или машинист не заметили заминированный участок и не остановили состав. Хотя участок для вредительства сержант Забородько выбрал очень удачно, с пригорка состав разгонялся на инерции, и, даже заметив опасность, машинист не сможет остановить движущуюся махину. Взрыв уничтожит не только насыпь, но и превратит вагоны и локомотив в гору искореженного железа и усилит хаос и разруху. Врагу понадобится не один день, чтобы разобрать завалы, а потом восстановить железнодорожную насыпь. И этого времени у фашистов нет, диверсия станет губительной для вражеской линии обороны, разорвав единый фронт на два котла из румынской и немецкой армий.

Вот только об общей цели сейчас диверсанты не думали, каждый занимался своим делом.

Капитан Шубин с ефрейтором Смоловым терпеливо наблюдали из укромного места в гуще кустов за тем, как машинист и парочка охранников с недовольными возгласами возятся с завалом. Постарались разведчики как следует: деревья сплелись между собой ветками и элементами полотна; достать и растащить их в разные стороны долго не получалось, потому что гибкие стволы гнулись, но не ломались под напором двух мужчин. На подмогу позвали троих шутце, которые наконец общими усилиями смогли сдвинуть в сторону поваленные стволы. Один из охранников с нашивкой «СС» на рукаве оказался слишком подозрительным, он долго с недоверием осматривал край ствола, пытаясь понять, не были ли деревья специально повалены на рельсы.

Ефрейтор Смолов заерзал рядом с капитаном Шубиным:

— Товарищ командир, разрешите, я его мигом прицельно сниму. Уж больно настырный. Смотрите, по кустам полез проверять.

Глеб молча покачал головой: нет — и приложил палец к губам, приказывая нетерпеливому пареньку немедленно замолчать. Пускай фашист хоть весь лес обойдет и проверит, они грамотно организовали завал, нет ни следов от сапог в кустах, ни ровного спила на стволах. Все выглядит максимально естественно, будто парочку деревьев опрокинул ветер. Конечно, это на первый взгляд, и есть много неточностей — стволы не сухие, упругие, и если задуматься, то становится непонятно, как ветер повалил и сломал деревья, которые не в силах были искорежить трое сильных, молодых шутце. Да только фашистам сейчас не до таких тонкостей, они торопятся переправить свои силы как можно ближе к Одессе и успеть укрепить свою оборону до начала наступления советских войск. Поезда буквально идут один за другим, так что времени на осторожность нет.

В своих рассуждениях разведчик оказался прав. Сначала машинист начал недовольно бурчать в сторону эсэсовца, потом наконец появился командующий офицер и чуть ли не силком загнал не в меру подозрительного немца обратно в вагон.

Шубин прислушался к звукам вдали: негромкий шум и треск никак не выдавали того, что на станции сейчас идет упорный бой между группой Шураха и охраной железнодорожного пункта. Никаких подозрительных движений, сейчас все-таки состав тронется, и дальше дело за минерами.

Паровоз в конце концов протяжно завыл и дернулся вперед, волоча за собой вагоны. Тащил он после остановки с трудом, потому что дорога пошла на подъем. Локомотив медленно вскарабкался на пригорок, за ним ползла вереница из черных вагонов на дребезжащих сцепках.

Капитан сосчитал количество вагонов, одновременно вслушиваясь в звуки, что были едва слышны в стороне станции. Еще немного, и все взлетит вверх от взрывов заложенной взрывчатки. Тогда штурмовому отряду можно наконец снять свою осаду и уйти в безопасное место.

Но командир отряда капитан Шурах решил иначе: никого в живых оставлять они не будут, не нужны лишние свидетели, и вообще любой, кто может доложить в немецкий штаб о произошедшем. Он заметил провода, что тянулись от низенького здания к столбам, и понял, что это кабели связи. Поэтому решил оборвать врагу всякую возможность связаться с командным центром. В этот раз он принялся действовать сам: легко спрыгнул с крыши теплушки и ползком двинулся под прикрытием вагонов к кабелю. Вдруг его будто горячей спицей ткнули сзади, боль обожгла спину, отозвалась в груди, сбив дыхание.

Павел выругался про себя, на несколько секунд замер, вжимаясь в землю. Нет, так действовать дальше нельзя, его движение заметил немецкий снайпер и теперь держит его на мушке. Сейчас будет новый выстрел! Надо немедленно уходить с приметного, слишком открытого пятачка! Капитан перекатился за большую металлическую бочку. В то место, где он только что лежал распластавшись, с цвырканьем ударила пуля и ушла в землю.

Капитан из своего укрытия еще раз осмотрел площадку боя, потом обернулся назад и хрипло выкрикнул своим бойцам на крыше вагонов:

— Прикройте! Огонь на подавление!

Застучали автоматы, сухо забухали винтовки, заставляя немецкого снайпера скрыться из окна станции в глубину. Бойцы поливали его позицию огнем, не давая снова прицелиться и помешать их командиру. А Павел несколькими быстрыми движениями дополз до кабеля, собрал жгут в петлю и резанул зажатым в руке ножом. И сразу же перекатился обратно к бочке, но не вернулся назад на безопасную позицию. Он рванул короткой перебежкой к своим ребятам, которых отправил к станции с намерением закидать противника гранатами.

Бойцы так и не смогли пробраться под обстрелом близко к зданию железнодорожного немецкого пункта. Они застряли в сотне метров от серого строения, потому что никак не получалось преодолеть маленькое расстояние