– Заходи, – ответила она, не поднимая взгляда от вышивки.

Мы с Сюэлянем переглянулись и сели рядом с ней на диван.

Я глянула на рисунок, над которым сестра работала: на черном шелке контурами обозначились фигуры красных кроликов.

– Красиво получается, – сглотнув, проговорила я, хотя кролики выходили такими жуткими, что меня пробрало до костей – как будто кровью нарисованы.

– Рада, что ты дома, – отстраненно заметила Инь.

– Как поживаешь?

– Нормально.

– Может, ты злишься? Не хочешь высказать мне что-нибудь?

– Нет.

Она так и не поднимала взгляд, а ее односложные и безразличные ответы вызывали только тревогу.

– Цин уже выместила на мне всю свою злость, – сказала я как бы с намеком.

Ну прояви хоть какие-то эмоции, Мяо Инь.

Но она не проявила.

– Рада за нее.

– Мяо Инь! – Я не выдержала и схватила ее за руку, чтобы она отвлеклась от вышивки и наконец посмотрела на меня.

Не подействовало даже это. Сестра так и не подняла взгляда, только тихо ответила:

– Не мешай, я работаю.

– Я пришла узнать, как у тебя дела.

– Нормально.

– А мне кажется, не особо.

Она просто промолчала.

Сюэлянь толкнул меня локтем и кивнул на Инь. Я нахмурилась, не понимая, что он хочет сказать. Тогда он указал себе на шею и снова кивнул на Инь, но я по-прежнему ничего не понимала. Он едва слышно цокнул.

– Императрица, у вас красивое платье, только ворот кажется слишком высоким, – заметил он.

Инь наконец отвлеклась от своих кроликов, посмотрела на Сюэляня, и я увидела, как в ее глазах промелькнул страх.

Оглядев наряд сестры, я поняла, что Сюэлянь прав. У ее платья ворот-стойка и правда выглядел выше, чем нужно.

Я потянулась к Инь, чтобы отодвинуть ворот, но она внезапно отпрянула, вжалась в спинку дивана и скрючилась, будто пыталась стать меньше и исчезнуть. Из-за этого я обеспокоилась, но не стала отступать, и резко отодвинула ткань. На светлой фарфоровой коже ярко выделялся синяк – зеленый, а значит, старый, уже заживающий. Тогда я схватила Инь за руки и оттянула длинные рукава. На запястьях тоже оказалось много синяков, в том числе очень свежих.

– Это что? – упавшим голосом спросила я.

– Не трогай, – чуть ли не плача сказала сестра. – Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Что это, Мяо Инь? – надавали я.

Сюэлянь вмешался и задал вопрос по-другому:

– Это Хо Фэн сделал?

Инь ничего не отвечала, только испуганно жалась к спинке дивана, словно мы собирались ее избить.

– Ублюдок, – плюнул Сюэлянь. Ему нетрудно было сделать все выводы. – Тварь. Да кто он такой вообще? Что он себе позволяет? Грязь из подворотни. Думает, раз не стало императора, раз он сам стал императором, то теперь ему все позволено?!

Он говорил так злобно и громко, что Инь начала плакать. Я с опаской посмотрела на Сюэляня, чтобы он молчал.

– Можешь, пожалуйста, подождать на улице? – попросила я.

Сюэлянь опомнился и кивнул, оставив нас одних.

Инь плакала, и от ее забитого несчастного вида у меня разрывалось сердце. Я притянула ее к себе и крепко обняла. Она не стала противиться, наоборот, прижалась ко мне в поисках защиты.

– Почему? – спросила я, гладя ее по плечам. – Ты говорила кому-то? Маме?

– Нет, – сквозь рыдания ответила она. – Что она бы сделала?

– Поговорила бы с Хо Фэном.

– Тогда он бы тоже ей что-нибудь сделал.

– За что он тебя бил?

– Он всегда говорил, что нам нужен ребенок. Если бы я родила раньше Цин, то у него было бы больше шансов занять трон. Мы пытались, но ничего не получалось. А когда не стало отца… он сказал, если я буду беременна, то он сможет закрепить свое место и получит больше поддержки среди придворных. Но я не могу… не могу делать это каждый день. А он говорит, надо каждый день и не по разу, поэтому заставлял меня. Я устала. Я не хочу никакого ребенка, если нужно так…

– Так не нужно, – резко сказала я.

Во мне все кипело от ненависти. Как я и опасалась: причина столь резкой смены характера Инь была в том, что она сломлена. Ублюдок Хо Фэн издевался над всей нашей семьей. Он не заслуживал ничего из того, что у него есть. Если бы отец был сейчас жив, он бы сразу с позором его казнил.

Глаза зажгло от слез, но я старалась их сдерживать и сильнее прижала к себе Инь. Очевидно, она хотела, чтобы ей помогли, просто не знала, кому рассказать. От меня помощи было мало, но я могла хотя бы дать ей понять, что она сейчас не одна.

– Прости, Шань, – вдруг сказала Инь и смущенно отодвинулась, – у тебя и своих проблем полно.

– Не нужно извиняться, – я схватила сестру за лицо, чтобы она смотрела на меня. Инь на год старше, но сейчас казалось, что она младшая. – Это неправильно. Он не имеет права так с тобой обращаться. Скажи честно, ты его любишь? Хочешь оставаться с ним?

– Теперь я его ненавижу, – дрожа от рыданий, ответила она. – Раньше он не был таким. Я не думала, что так будет.

– Думаю, он всегда был таким, просто сдерживался из-за отца. А сейчас он считает, что никто не сможет его наказать.

– На самом деле многие придворные не рады, что он занял трон. Они считают, что Лю Сан лучше подходит, потому что он внук прошлого императора Мяо Юя.

– Лю Сан тоже не очень, но если выбирать из этих двоих, то соглашусь. Ты что-нибудь знаешь о происходящем во дворце?

– Я не понимаю и половины из этого.

– Но хоть что-нибудь можешь рассказать?

Инь испуганно огляделась, словно кто-то подслушивал. В покоях сестры никого не было, кроме тех солдат, которые стояли на воротах, но они точно не могли ничего уловить с такого расстояния.

– Вряд ли в этом есть какой-то толк, – всхлипнула Инь, – я знаю только, что есть во дворце люди, которые поддерживают Лю Сана, только и всего. Фэн с ними борется. На самом деле не все войска на его стороне, поэтому его положение шаткое. Но я не знаю, кто именно и сколько их. Это не секрет.

– Значит, не все потеряно.

– Ты хочешь что-то сделать?

– Конечно, хочу, но не знаю, что именно.

– Будь осторожна, Шань, пожалуйста. Фэн тебя не жалует. Лю Сан с трудом уговорил его не трогать тебя. Я не знаю, что он для этого сделал, но если Фэн тебя в чём-то заподозрит, за это поплатишься не только ты. Лю Сан хороший. На самом деле он не просто пьяница.