нем она была совершенно неотразимой, сверкая бронзовыми плечами и ледяными глазами.

– Стин, я надеюсь, у вас серьезные причины приехать в такой час и прервать наш небольшой вечер, – рявкнул Вим. – Хорошо, что это была действительно небольшая дружеская вечеринка, всего на двадцать гостей. Но вам придется объясниться. Мне кажется, вы превысили свои полномочия, напугав мою внучку настолько, что она буквально вынудила меня… попросить гостей удалиться. Если это какая-то шутка, то вам это даром не пройдет.

– Прошу вас, не надо со мной разговаривать, как с одним из ваших служащих. И не стоит изображать это показательное возмущение. Вы сами не хотите, чтобы кто-то из ваших гостей присутствовал при том, что я собираюсь рассказать. В первую очередь хочу сообщить, что Мортон Джасперс мертв.

– Что? Как? – раздался хор голосов.

– Убит.

– Вами? – угрожающе спросил Вим.

– Нет. Его застрелили клиенты реабилитационного центра для алкоголиков, приняв за грабителя. Перед смертью Мортон признался, что убил Абрахама Рэйми, Лероя Свита, Каллиопу Пьюфрой и Вирджила Гаррисона.

– Он признался?

– Совершенно отчетливо. Правда, его признание слышал только я. И никому о нем не рассказал.

– Хорошо, хорошо, – забормотал Вим Роббен. – Наверное, Морт сошел с ума перед смертью. Он не ведал, о чем болтает. Вы говорите, его застрелили в каком-то рехабе? Где? Надо будет связаться с местной полицией, прояснить вопрос. Наверняка произошло какое-то ужасное недоразумение. Мы это немедленно решим. Очень хорошо, Стин, что вы пришли сразу к нам, правда, дорогая? Боже мой, Морт, старый друг. Какой ужас…

– Что Морт делал в этом центре, Стин? – спросила Эллен. – И что там делали вы?

– Как я и сказал Пиппе по телефону, я поехал туда, чтобы забрать скрипку Рэйми, которую он оставил там на хранение. Скрипка, кстати, у меня в машине. Мистер Джасперс последовал за мной и попытался отнять футляр со скрипкой, угрожая пистолетом с глушителем. Он сообщил, что именно из этого оружия был убит Вирджил Гаррисон, что наверняка и выяснит полиция, когда сравнит пули.

– Я не понимаю, – наконец включилась Пиппа. – Дядя Мортон и правда убил моего отца… и всех этих людей, как он и признался? Но зачем?

– Думаю, ваш дедушка прекрасно знает. Ведь он совсем не удивился, когда я назвал имя Лероя Свита. Мне надо рассказать вам правду о вашем отце.

– Стоп! – Вим властно поднял руку. – Алан, ты можешь идти домой.

– Почему? – фальцетом спросил тот. – Потому что я не член семьи?

Беттани тяжелым взглядом посмотрела на свекра.

– Потому что… это дело касается только Пиппы. Я бы хотел, чтобы вы все ушли. Ты и твои родители.

Кристиан оторвался от своего любимого наблюдательного поста у окна, словно только и ждал этого приказа. Беттани протянула сыну руку.

– Алан, пожалуйста, останься, – попросила Пиппа. – Ты мне нужен.

Юноша не колебался ни секунды, тут же усевшись рядом с кузиной на диван и взяв ее за руку. После чего с вызовом взглянул на деда.

– Мы наверное можем идти? – неуверенно спросил Кристиан. – Вечер и так был довольно утомительным.

– Я бы хотел, чтобы вы тоже остались, – подал я голос. – Мне кажется, вам будет важно это услышать.

– Кристиан, возьми жену и сына и отправляйся домой, – жестко сказал Вим. – Измышления мистер Стина не представляют никакого интереса. Ты толком не знал ни Мортона, ни Эйба. Зачем тебе впутывать себя в эту историю?

Взгляд Кристиана заметался где-то между пробором Алана и ключицей Беттани. Неожиданно лиловое пятно зашевелилось и супруга Кристина тяжело плюхнулась обратно в свое кресло.

– Мы остаемся, дорогой, – веско сказала она. – Мне надоели грязные секреты твоей семейки. Я хочу знать, что происходит.

– Милая Беттани, у нас нет никаких грязных секретов, – замурчала Эллен. – Вим, дорогой, конечно, не надо никого выгонять. Мы же все одна семья. Нет таких проблем, с которыми мы не могли бы разобраться вместе.

Кристиан развернулся против своей оси, как робот, и вернулся к окну, где начал набивать трубку к заметному неудовольствию супруги. Теперь на фоне вечерней тьмы я видел, насколько он нечеловечески красив, настоящий сэр Исаак Ньютон с гравюры Блейка, я полистал его альбом в библиотеке.

– Пиппа, вы должны знать. Человек, которого вы считали своим отцом, на самом деле им не был. Его роль все эти годы играл некий Лерой Свит, бывший работник завода «Роббен Пластикс» в штате Оклахома. Именно его зарезали в начале января в Анахайме. Я подозреваю, что ваш настоящий отец давно мертв.

Пиппа ничего не сказала и даже не вскрикнула. Только смотрела на меня расширившимися глазами, внезапно утратившими всякие краски.

– У вас есть доказательства этих заявлений? – педантично спросил Кристиан.

– О, я думаю, их предостаточно. Хотя тело мистера Свита было выдано родственникам, и, как я полагаю, кремировано, что уничтожило возможность опознания по зубной карте, есть множество способов установить его настоящую личность. В полиции сняли сохранившиеся отпечатки пальцев с трупа. Их можно сравнить с отпечатками из карточки, хранящейся в деле Рэйми в армейском архиве. Даже если эта карточка по какой-то причине исчезла или затерялась, есть коллеги Свита по заводу в Оклахоме, которые сразу опознают его по фотографии. Что они уже и сделали в моем присутствии. Думаю, мы также можем опросить сослуживцев Абрахама Рэйми, наконец его родителей и родственников в Алабаме. Наверняка, если сравнить юношеские фотографии Рэйми и снимок Свита, то даже несмотря на все шрамы, будет заметно, что это два разных человека.

Кристиан Роббен коротко кивнул, словно я был студентом, давшим правильный ответ на экзамене.

– Впрочем, зачем я вам все это рассказываю. Ваш отец и так давно знал, что Эйб Рэйми – не настоящий. Поэтому так легко забрали у него Пиппу. Судя по рассказам Каллиопы Пьюфрой и бывшей домовладелицы Рэйми миссис Йерден, едва выписавшись из больницы у него был только один стимул – перевезти к себе дочь, чтобы самому ее воспитывать. Он был удручен тяжелым ранением и потерей жены, но, насколько я понял, Абрахам Рэйми был целеустремленным человеком, который направил все силы на то, чтобы воссоединиться со своим ребенком. Ребенком, для которого он сам выбрал имя. Насколько я понял, Рэйми, сняв семейный коттедж с садиком, где могла бы играть девочка, направился сюда, в поместье, чтобы вернуться уже с дочкой. Но он вернулся лишь через месяц только для того, чтобы забрать свои вещи. Миссис Йерден, конечно, не могла вспомнить точно, тот ли это Рэйми – от нее уехал негр с повязкой на лице, а вернулся негр со шрамами. Правда, ей показалось, что его голос слегка изменился, но она списала это