пишет для командования. Строгая, — и он покачал головой. — Пойдем хоть с тобой пройдемся. Не могу я сидеть и лежать, на койке уже належался. И пса возьмем, — и он кивнул на тер-сели, который вытек из-под двери и с очевидной насмешкой в мерцающих красным глазах смотрел на барона.

И Бернард, глянув на часы — было около половины четвертого, — неожиданно для себя согласился.

Когда они спускались вниз, им встретилась поднимающаяся со второго этажа Марина, которая с утра ушла на встречу с сестрами в Рудлог. Она шла из телепорт-зала. Ровент с хозяйкой раскланялся крайне уважительно, и Берни вдруг даже представил его где-нибудь на балу, в паре с прекрасной дамой.

— Да, меня уже Леймин поймал и сказал, что нужно отправить письмо Нории, — сказала невестка, выслушав новости. И усмехнулась. — Как удобно, что в Йеллоувине уже ночь, а тут у меня еще целый день.

Ровент неожиданно для Бернарда оказался отличным собеседником — он, размашисто шагая по дорожкам, то и дело гладил деревья, рассказывал, чем отличается природа в Бермонте. Мелькавшее в нем мрачноватое, резкое, мощное никуда не делось — в каких-то суждениях он подавлял, но как еще может вести себя властительный барон целой горной земли? Но к Берни он действительно отнесся со слегка снисходительной симпатией, но Кембритч-младший не обижался: он видел, как относятся матерые псы к молодняку и чувствовал себя пусть не щенком, но молодью рядом с волком-вожаком. Ровент приглашал его к себе в линд, обещал теплый прием, расхваливал баронство Ровент, его луга, древние часовни и водопады, горнолыжные спуски как лучший турагент.

— А какое у нас озеро прямо перед замком, — говорил он мечтательно. — Только когда уезжаешь куда-то, понимаешь, как скучаешь по виду из окна. Приезжай, как все кончится, лейтенант. Кровь у тебя хорошая, духом ты силен. Может кого из наших девок присмотришь. А то и с дочкой познакомлю, — обещал он, — знаешь, какие они у меня красавицы? Все в мать, — и лицо его на мгновение тяжелело.

И Берни, сам того не желая, заразившись мощным жизнелюбием барона, тоже рассказывал ему о себе. Было в Ровенте что-то основательно-отцовское, а с отцом Кембритч-младший никогда не был близок, они и общались-то раз в месяц по телефону. И его решения уйти из военного училища он бы не одобрил. Но Берни говорил о том, что понял: военное дело — не по нему, и решил работать с животными. Пес тер-сели, то и дело покрывающийся звездочками изморози, одобрительно тявкал.

— А ты знаешь, лейтенант, — задумчиво ответил барон, — война никому не по нраву. Но есть те, кто в мирной жизни пекарь, а случись что — возьмет в руки оружие и пойдет бить врага. Это мужчины с сердцами воинов. А есть те, кто и служил, и учился воевать, а спрячется. У тебя — сердце воина. А уж чем ты по мирной жизни будешь заниматься, неважно. Я, думаешь, часто оружие в руки беру? Так, занимаюсь с секирой, чтобы жиром не обрасти и навык не потерять, да для армии баронства иногда учения провожу и сам с ними постреливаю. А так больше хозяйственные дела, судейские да бизнес. Семейные разборки, клановые, — вздохнул он. — Раньше-то судейством жена моя занималась, да много что на себя брала, а сейчас все на мне. Детям передаю потихоньку, но ты ж понимаешь, кто за все отвечает? Линд это как маленькое государство, ему нужна крепкая рука.

Они успели сделать сделали большой круг в парке, там, где позволяли дорожки, проходящие между валов и заграждений, когда услышали гул больших машин.

— Неужто уже мои бойцы сюда добрались? — обрадовался Ровент.

Они направились к замку. Но перед замком стояли два автобуса: оказалось, приехали слуги из Виндерса, привезли детей.

Мальчишек и девочек обнимали выбежавшие из замка их родители, сирот собирала вокруг себя и обнимала леди Лотта — и Берни, глядя на то, как никого она из полутора десятков детей рядом не оставляет без внимания и ласкового слова, как улыбается она, увидел, что ей это очень нужно. И подумал, не поговорить ли с Люком, чтобы оставить детей при замке, сделать здесь небольшой приют, а их — воспитанниками мамы. Хотя Люк не дурак, он сам все поймет.

Привезли и пса Марины Боба — и он, выскочив, стал так заливисто лаять, бегая по заснеженной полянке туда-сюда, что пес тер-сели неодобрительно, как к юной невоспитанной поросли, гавкнул. Боб унюхал подходящего Бернарда, прибежал здороваться, кататься по снегу, лизать руки, снова кататься. Барон смотрел на это с снисхождением.

— Дурная собака, — наконец, сказал он. — Но это хозяйки, да? Хозяйки всегда балуют и собак, и детей. — Он вздохнул. — И мужей, если любят их.

Еще через полчаса, когда лужайка опустела, а автобусы уехали обратно в Виндерс, перед замком опустились драконы, и с их спин стали спрыгивать серенитки и берманы.

— Ну что, — сказал Ровент. — Пора мне. Неужто сейчас ступлю на землю Бермонта, — прорычал он обрадованно. — Увидимся через неделю, лейтенант? А то и смотри, может сейчас ко мне погостить пойдешь?

— Нет, — ответил Бернард с теплотой и пожал барону руку. — Майор правильно говорит: сначала дело.

И они оба задрали головы и посмотрели на окна покоев Лариди — там стояла она, опираясь ладонями о подоконник и наблюдая за приземляющимися драконами.

— Здесь и брату моему потребуется помощь. А вот закончится война, и обязательно приеду погостить.

— Хорошо, — барон хлопнул его по плечу так, что Берни едва не покачнулся. — До встречи, лейтенант!

Еще через полчаса иностранные отряды стали организовано уходить через открытый Тиверсом телепорт. А Бернард, посмотрев на закрывшееся за серенитками окно прохода, направился к маме — спросить, не нужна ли ей какая помощь с детьми.

* * *

Когда Люк вернулся в Вейн, было уже около одиннадцати вечера. В спальне с открытыми для него окнами, в которую он и залетел, Марину он не нашел. Горничная Мария доложила, что хозяйка пошла гулять с Бобом. И что детей и слуг из дома в Дармоншире уже привезли.

По пути Люк заглянул на третий этаж, в покои к Рите. Она сидела на подоконнике и смотрела на снегопад. Увидела его, отвернулась.

— Почему ты прилетел один? — спросила она тяжело. Люк вздохнул. Еще один личный кризис в его семье.

— У лорда Роберта дела. Но он передавал тебе самые сердечные пожелания и сказал, что залетит на днях и будет рад увидеть тебя.

— Правда? — недоверчиво просияла Рита. И тут же спрятала голову в колени. — Я почему-то глупею рядом