жаль. Конечно, фрейлина вела себя ужасно, но…

На руке Мадинии вдруг вспыхнул огонь.

У меня зазвенело в ушах. Ей ведь не исполнилось еще двадцать пять зим, а значит… Мадиния – смесок?

Фэрроу развернулся, с его губ сорвался какой-то сдавленный звук.

О боги.

Мадиния посмотрела на отца. Потом перевела взгляд на свою руку. В ее глазах промелькнуло нечто похожее на смирение. И она опустила горящую руку на платье.

Неосознанно схватившись за магию, я остановила время, яростно ворвалась в комнату и захлопнула за собой дверь. А потом метнулась в другой угол, к вазе с цветами.

Схватив ее, я начала заливать огонь.

Но, похоже, не слишком крепко держалась за нить магии. Оно и понятно: я ведь действовала, повинуясь одному лишь страху. Нить ускользнула, и время снова пошло.

Мадиния вскрикнула. Фэрроу взревел.

И я опрокинула вазу вместе с цветами на платье фрейлины.

Огонь погас. Мадиния мрачно уставилась на меня.

Я только что погубила нас обеих.

К горлу подступил ком. Мадиния решила сгореть на своих условиях. А я спасла ей жизнь и в конечном счете сама угодила в сети ее отца. Этим импульсивным поступком я принесла в жертву три сотни жизней.

Обернувшись, я посмотрела на Фэрроу. Он весь покраснел и судорожно хватал ртом воздух.

– Возьмите себя в руки, пока вас не хватил удар, – бросила я, понимая, что терять мне уже нечего.

Он потрясенно вытаращился на меня. Советник явно не привык к подобному обращению и ждал от прочих как минимум подобострастия и уважения.

– Испорченная, – пробормотал он.

– Точно.

Я взглянула на Мадинию. Она смотрела на меня так, словно бы раньше никогда не видела. Я внимательно следила за ней просто на всякий случай. Вдруг ей вновь взбредет в голову сжечь себя заживо?

Фэрроу повернулся к дочери, в его глазах заблестели слезы.

– Как? Боги, как я мог не заметить?

Я уставилась на него. Он это серьезно?

– Может, из-за своей решимости уничтожить любого, кого вы считали запачканным? – подсказала я.

– Молчать, – прорычал он. Фэрроу смотрел на Мадинию так, словно бы уже ее оплакивал. – Я не… понимаю.

Поскольку Мадиния, похоже, на время лишилась дара речи, я пожала плечами и проговорила:

– Все просто. Женщина, которую вы вроде как любили, мать Мадинии – та, чьим именем вы упорно бросаетесь, когда сжигаете смесков, – была одной из так называемых испорченных. – Мадиния напряглась, но я, глядя на нее, покачала головой. – Наверняка это приходило тебе в голову.

– Я… Боги…

– Боги здесь ни при чем. – У меня сейчас не было времени на расшаркивания и попытки смягчить правду. – Нашу магию забирает король и сам ею пользуется. А еще он верит, что с ее помощью сможет убить всех фейри.

Мадиния встала с дивана и подошла ближе к отцу. В ее глазах вспыхнула жажда возмездия.

– Это правда?

Фэрроу сглотнул.

– Изначально король действовал с благими намерениями.

Итак, он знал правду.

– Изначально? – язвительно усмехнулась я. – Четыре сотни лет назад, когда он развязал войну с фейри?

Фэрроу с прищуром глянул на меня.

– Как ты это выяснила?

В его глазах полыхнула злость. И если бы я не знала, какой магией владеет советник, тут же остановила бы время. Но Фэрроу не был боевым магом. Нет, с помощью своей силы он умело разрабатывал стратегии – намного успешнее, чем обычные люди. Именно поэтому в его ведении находилась охрана городских стен. И проникнуть в столицу – или выбраться из нее – подчас оказывалось совсем непросто.

– Так, по твоим словам, король бессмертен? – как всегда надменно поинтересовалась Мадиния.

Я подняла бровь.

– Продление собственной жизни – лишь одна из причин, по которой король забирает магию у подданных, – с горечью бросила я.

Мадиния посмотрела на меня, потом перевела взгляд на отца.

– Скажи, что она лжет.

Фэрроу не ответил.

– Кто еще об этом знает? – поинтересовалась я.

Интересно, скольким людям известна правда? Многих ли король убедил лгать ради него? Кто еще из придворных не просто представлял опасность, но еще и искусно лицемерил?

Старейшина молчал. На руке Мадинии вновь вспыхнул огонь – ненамеренно, судя по ужасу в ее глазах.

Фэрроу напряженно уставился на дочь.

– Ты нападешь на меня?

– Всего лишь сгорю на твоих глазах, – прошипела Мадиния, и огонь разгорелся ярче.

Если она сожжет старейшину в этой комнате, нас обеих немедленно арестуют и казнят.

– Возьми себя в руки, – посоветовала я ей.

– Об этом знают только в ближайшем окружении короля, – наконец проговорил Фэрроу. – Еще пять человек.

– Королева тоже в курсе? – спросила я.

– Не знаю.

Мадиния беззвучно расплакалась, по ее щекам заструились слезы. Впрочем, это ничуть не испортило ее красоты. Впервые за все время я пожалела надменную фрейлину.

– Мы тебя как-нибудь вытащим, – пообещал Фэрроу.

Мадиния потрясенно выдохнула. Она явно не ожидала таких слов. Как и я. Хотя это следовало предвидеть.

– Надо же, – скривившись, протянула я. – А что вы говорили только вчера? Что с нетерпением ждете, когда всех смесков схватят и отправят на костер?

Фэрроу поджал губы, но у него хватило ума промолчать. Мадиния рядом со мной, уже не сдерживаясь, разрыдалась.

Меня же словно прорвало. Все эти королевские особы и придворные с их злобой и лицемерием уже сидели у меня в печенках.

– Конечно, когда дело касается непосредственно вас, то все иначе, верно? Люди, подобные вам, с легкостью лишают других свободы и даже жизни, руководствуясь некой собственной моралью. Но когда под действие закона подпадают те, кого вы любите… Что ж, это ведь так просто – сделать исключение. Но с чего бы вдруг, а?

– Пожалуйста, – проговорил он, и я подняла бровь. Никак не ожидала, что старейшина начнет умолять. – Ты близка к королеве, и я видел, как ты разговаривала с принцем Громалии. Ты можешь ее вытащить.

– А зачем мне это нужно?

– Я всю жизнь буду перед тобой в долгу. И помогу, когда захочешь.

Мне это снится? Человек, которого я мечтала убить, теперь заговорил о долгах? Наверное, Лориан заключал так много соглашений именно потому, что его опьяняла сама возможность заставлять кого-то плясать под свою дудку.

– С одним условием.

– Все что угодно. – В его глазах вспыхнула надежда. Несмотря на всё его презрение, у старейшины еще остались слабости.

– Повторяйте за мной. Я слаб. И к тому же лицемер.

– Хватит, Сетелла, – вмешалась Мадиния.

Я пропустила ее слова мимо ушей.

Фэрроу сглотнул, на его лицо начали возвращаться краски. И все же он послушно повторил мои слова.

– Отлично, – заметила я, ощущая мрачное удовлетворение. – А теперь поговорим о том, как вы поможете мне вытащить из замка вашу дочь и