class="p1">Даселис, как обычно, молчала. Когда я вошла, Эрея с улыбкой указала мне на лавандовое платье, лежащее на кровати.

– Швея была права. Это смелый цвет, но он привлечет внимание.

– Не хочу я привлекать внимание!

Мое нынешнее положение казалось хрупким, как изысканный хрусталь. И если я по неосторожности привлеку излишнее внимание не того человека, этот хрусталь может разлететься вдребезги.

– В хорошем смысле, – поспешно добавила она, и я ощутила себя так, словно пнула котенка.

– Спасибо.

– Ванна, – объявила Даселис. – Тебе помочь вымыть голову?

– Нет. Сама справлюсь.

Я залезла в воду и начала мыться. Даселис то и дело просовывала голову в дверь и одаривала меня сердитым взглядом, поскольку я, по ее мнению, двигалась недостаточно быстро.

Вымыв голову, я вылезла из ванны, вытерлась и немного просушила волосы банной простыней. Эрея протянула мне халат и жестом показала сесть за туалетный столик. Если она и заметила тонкую полоску светлых волос у меня на голове, то ничего не сказала.

Эрея без умолку болтала о бале. Я время от времени кивала, хотя мои мысли крутились возле Тола. Волосы постепенно отрастали, так что мне следовало держаться от него подальше. Он считал меня одной из испорченных. И как бы сильно ему ни нравилась знакомая деревенская девчонка, сейчас в его глазах я была лишь врагом.

Если бы случилось так, что в один прекрасный день мы бы поженились, а потом правда обо мне всплыла наружу, как повел бы себя Тол? Отвернулся бы от меня?

У меня внутри все сжалось. Ответ был очевиден. Но меня мучил другой, более важный вопрос. Если бы у нас родились дети-смески, позволил бы Тол увезти их в столицу? Или стал бы за них бороться?

Мне вспомнился мрачный взгляд Лориана. Наемник без необходимости не лез в чужие дела. И теперь я начала подозревать почему. Он вовсе не был холодным и бесчувственным, как я считала вначале. Напротив. Похоже, чувства Лориана отличались особой силой. И раз он брал кого-то под свою защиту, то готов был за него умереть.

Я успела уже неплохо его изучить и понимала, что, если бы стражники однажды попытались забрать у Лориана жену, он прикончил бы их всех на месте. И ни за что не позволил бы причинить вред своим детям.

Мысль о его детях, наверное, могла бы показаться почти забавной, но я ощутила прилив грусти. Маловероятно, что Лориан когда-нибудь позволит себе такую слабость. Ведь дети – это брешь в его обороне. Он еще мог держать на расстоянии супругу, но ни за что не сумел бы закрыть свое сердце от детей.

– Ты притихла, – весело заметила Эрея.

– Прости, я задумалась.

Я посмотрела в зеркало. Оказалось, что она уже почти закончила возиться с моей прической. С помощью одного из многих магических приспособлений, распространенных при дворе, Эрея высушила мне волосы, заодно заставив их виться легкими волнами. Потом убрала пряди с лица и заплела косу, оставив лишь несколько локонов свободно ниспадать мне на плечи.

– Отличная работа, – кивнула Даселис. – Теперь моя очередь.

Эрея улыбнулась похвале и отошла к кровати, на которой лежало платье.

– Закрой глаза, – велела Даселис.

Я подчинилась, и она принялась водить кисточками по моему лицу. К тому времени, как она закончила, я почти задремала.

– Готово, – удовлетворенно заявила она.

Я открыла глаза. И почти лишилась дара речи.

Падающие на плечи локоны придавали мне почти невинный вид. Но Даселис затемнила и удлинила ресницы, а на веки нанесла темно-фиолетовые тени, так что глаза теперь казались больше. Щекам она придала немного румянца, а губы стали более пухлыми и блестели на свету.

В последнее время я так часто менялась, что уже потеряла счет различным версиям себя. Однако девчонка, застрявшая в деревне и отчаянно ищущая, как решить свои проблемы, определенно осталась в прошлом.

Я сама отыскала нужные ответы.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Она просто кивнула и жестом попросила Эрею принести платье.

Горничные помогли мне его надеть, и Даселис застегнула сзади ряд лавандовых пуговиц.

– Прекрасно выглядишь, – вздохнула Эрея.

– Ты… хотела бы взять это платье?

Она уставилась на меня, разинув рот. Даже Даселис замерла.

– Я не… что…

– Ты говорила, что фрейлинам королевы не положено надевать платья на официальные мероприятия больше одного раза. – Что за нелепое правило? – И, значит, вряд ли я надену его снова.

– Но это же подарок королевы.

– Теперь это мой подарок тебе. Пожалуйста. Я буду рада, если ты его возьмешь.

Эрея посмотрела на меня и улыбнулась, показав сколотый зуб.

– Спасибо, Сетелла.

Я бросила взгляд в зеркало, на доспехи, что помогли мне надеть эти женщины. На броню, благодаря которой я смогу остаться незамеченной, слушать пьяные разговоры и строить планы о том, как заставить этих людей за все заплатить.

– Нет, – возразила я. – Это тебе спасибо.

Лориан

В этот вечер, глядя на входящую в бальный зал Приску, я пребывал в мрачном настроении. Швея… ее тетя – кто бы мог подумать? – приготовила ей лавандовое платье. Юбка с полупрозрачными вставками ниспадала почти до пола, и при ходьбе в раздвигающихся складках ткани дразняще мелькали ее ноги.

Дерзкий, необычный наряд, тогда как большинство придворных облачились в темные цвета и нацепили свои лучшие драгоценности.

Тол проследил за ней с озадаченным видом. Неужели узнал? Впрочем, нет. Он нахмурился и отвел взгляд, явно не замечая сходства со знакомой ему девушкой.

Идиот.

Ведь я-то узнал ее сразу же, как только вновь увидел в тот вечер в обеденном зале.

Приска кивнула в ответ на слова какой-то женщины, а после повернулась к этому гребаному блондину Пейтеру.

Он заключил ее в объятия, и она ему улыбнулась.

Даже с потемневшими глазами и волосами Приска выглядела настоящей красавицей. И казалась усталой, почти хрупкой. Я подавил желание перекинуть ее через плечо, отнести в свою комнату и уложить спать в собственной кровати.

Попытайся я, и она, вероятнее всего, пырнула бы меня ножом.

Я изогнул губы.

– Я тут подумал, – начал Мэрт.

Он так смотрел на Приску, что мне захотелось вцепиться ему в горло. Но я все же сумел сдержаться и не зарычать.

– Ты подумал? – подсказал я.

Заметив мой взгляд, он побледнел, но выпятил подбородок и снова посмотрел на Приску.

– Кажется, ты боишься.

Во мне вспыхнула обида, но я равнодушно поинтересовался:

– Боюсь?

Мэрт, уже белый как мел, упрямо продолжал:

– Она первая женщина, к которой ты почувствовал что-то с тех пор, как…

– Осторожнее.

Он глубоко вздохнул.

– И именно ее ты оставил умирать. Теперь же ты отталкиваешь ее, потому что в глубине души понимаешь: когда