Доктор умолк. На пляже делалось все многолюднее и многолюднее. Появились гуляющие с ящиками для моментальных фотографий. Они держали их на груди, перекинутыми на ремнях через шею.

– Сейчас купаться начнут, – прервал молчание доктор. – А вот эти фотографы-любители начнут снимать с них фотографии. Здесь этот спорт чрезвычайно распространен. Кроме купающихся снимают что попало: плачущих ребят, дерущихся собак. Тут как-то поссорился один из приезжих русских с своей птит-фам, с которой познакомился здесь в казино. И поссорился-то в самом уединенном месте, где-то в кустах на скамейке. Она замахнулась на него зонтиком и сшибла с него шляпу. Им казалось, что никого ни вокруг, ни около их не было, а между тем с них сняли фотографию, и теперь она ходит здесь по рукам.

– Да что вы! – удивился Николай Иванович. – Глаша, слышишь? – отнесся он к жене.

– Верно, верно… – подтвердил доктор. – Я сам видел. Этот приезжий мой знакомый. Фотография удивительно схожая. Поразительно удачно вышло. Здесь фотографический спорт до того распространен, – продолжал он, – до того распространен, особенно между приезжими англичанами, что во многих гостиницах есть уже темные комнаты для проявления фотографий. Этими темными комнатами заманивают к себе в гостиницу путешественников, раскидывая и развешивая объявления по станциям железных дорог.

Глафира Семеновна слушала и сказала:

– После этого, что вы рассказываете, здесь не безопасно купаться.

– Отчего? – спросил доктор.

– Да вдруг снимут фотографию.

– Так что же? Здесь даже добиваются этого многие дамы. Нарочно одеваются в шикарные купальные костюмы, распускают себе волосы а-ля русалка, купаются с привязными косами, в ожерельях, в браслетах. Тут одна купается в браслетах не только на руках, но даже и на ногах. Ну, да вы сейчас сами увидите.

– Тогда, если так, я не стану купаться здесь… Помилуйте… что это такое! – проговорила Глафира Семеновна.

– Да на первых порах я вам даже не советую купаться прямо в море. Вам прежде нужно привыкнуть и к соленой воде, и к температуре. Вы прежде возьмите две-три теплые ванны в закрытом помещении. Здесь все так делают. Возьмите первую в двадцать восемь градусов и понижайте температуру. А потом и в открытое море идите, – давал советы доктор. – Готово! Начали купаться. Смотрите. Вон бежит барынька в купальном костюме, а за ней гонится беньер, – указал он.

По песку, выскочив из галереи, действительно стремилась купальщица в плаще из мохнатой бумажной материи. Достигнув воды, она сбросила с себя плащ на песок, сделала несколько поз, очутившись в нарядном купальном костюме, плотно прилегавшем к ее телу и обрисовывавшем все ее формы, подала руку бравому беньеру и пошла в воду. Налетевшая пенистая волна тотчас же покрыла их с головами.

12

Завидя купающуюся женщину, гуляющие тотчас же начали сосредоточиваться против самого места купания. Направились туда же и супруги Ивановы. На галерее женских купальных кабин публика тотчас же начала занимать стулья, отдающиеся по десяти сантимов за посиденье.

– И мы можем присесть, – сказал супругам доктор Потрашов. – Что стоять-то и жариться на солнце! А стулья в тени.

Супруги сели.

Из ворот кабин вышли уже две купальщицы. Одна в плаще – пожилая, толстая, краснолицая, в чепчике с красной отделкой, другая без плаща и без чепца – молоденькая брюнетка в туго обтянутом по телу розовом купальном костюме. На них тотчас же направились лорнеты и бинокли. Сзади супругов Ивановых кто-то спрашивал по-французски:

– Кто это такие? Вы не знаете?

– Это жена и дочь одного разбогатевшего на шоколаде кондитера, – был ответ. – Они из Лиона. Я забыл их фамилию. Дочке ищут богатого жениха – вот маменька и привезла ее сюда на показ. Маменька напоминает совсем гиппопотама, но дочка недурна. Говорят, что ее нынче летом только что взяли из монастыря.

Купальщицы сбежали по каменным ступеням с набережной на песок. За ними шел голоногий беньер в куртке с короткими рукавами. Они сделали шагов тридцать по песку, лавируя между играющими ребятишками. Маменька шепнула что-то дочке. Та остановилась, подняла ногу и стала поправлять парусинный башмак, привязанный к ноге переплетом из черных лент, доходящим до колена. Сделано это было грациозно. Вышла красивая поза.

– Видите, сама барышня останавливается, сама напрашивается, чтобы с нее сняли фотографию, – сказал доктор супругам, кивая на девушку.

И точно, рядом с супругами тотчас же щелкнула пружинка ящичка моментальной фотографии, находившегося в руках седого англичанина, облеченного в палевую крупными клетками фланель. Сняв фотографию и опустив висевший на ремне через плечо фотографический ящичек, он быстро встал с своего стула, направился к самому краю набережной, расставил длинные ноги с завернутыми у щиколок панталонами и стал направлять на удаляющихся к воде маменьку и дочку большой морской бинокль, висевший у него до сего времени на ремне, перекинутом через плечо.

Вот и еще купальщица, полная, красивая женщина лет под тридцать. Эта шла медленно, закутанная в полосатый белый с красным плащ, и имела на голове повитый тоже из белого с красным тюрбан.

– Вот и наша русская, – проговорил доктор.

– Кто такая? – спросил Николай Иванович.

– Она из Москвы. Происхождение купеческого. Дочь не то крупного бакалейщика, не то дровяника. Вышла замуж за полковника, но с мужем не живет. Она каждый вечер играет здесь в казино в лошадки. Игра такая здесь есть, вроде рулетки. Играет в лошадки и проигралась уже изрядно.

– Как фамилия?

– Статинская, Ховинская, Сатинская – вот так как-то. Забыл. Приехала сюда с компаньонкой.

Мадам Статинская или Ховинская шла медленно и два раза кивнула встречным знакомым мужчинам. Вот она и на песке. Остановилась около какого-то белокурого ребенка, одетого матросом, приласкала его и пошла дальше. Вот она у самой воды. У ног ее разбилась громадная волна и обдала ее брызгами. Купальщица, не торопясь, скинула с себя плащ и передала его сопровождавшему ее беньеру. Тот принял плащ и в свою очередь передал его караулящей плащи женщине в полосатой тиковой юбке, затем подал руку купальщице, и они побежали навстречу волнам.

Еще купальщица, еще и еще…

– А эта блондинка кто такая? – задала вопрос доктору Глафира Семеновна.

– Генералыпа-с… Муж ее генерал и тоже здесь, но на пляж он редко ходит, а предпочитает стрелять в здешнем тире голубей. Она здесь всегда с племянником, прикомандированным к какому-то губернатору для ничегонеделания.

– Русская?

– Самая что ни на есть… Из Петербурга… Занимается живописью. После завтрака вы ее всегда можете встретить против La roche de Viei'ge на складном стуле с палитрой и