там на этот рентген очередь – мама не горюй! Месяца на три вперед. Ну, я и плюнул тогда на все это дело. Колеса помогают, буду их пить. Раз в месяц, в общем-то, и потерпеть можно.

В общем, настроение мое было сильно подпорчено из этой проклятой луны и всего остального. И Эмма, естественно, не могла не заметить этого. В то время я ей ничего не рассказывал. Она, конечно, спрашивала меня, что со мной и все такое, но я врал, говоря, что все нормально и что ей просто кажется. Не знаю, почему я тогда молчал. Из-за страха, наверное. Хотя, какой, на хрен, страх?! Страх чего? Не знаю, короче. Если бы я признался во всем Эмме с самого начала, возможно, и не случилось бы этой беды с Марго.

Короче, тетя Эмма списала все на половое созревание. Всю мою нестабильность характера и плохое настроение. Сказала, что когда яйца вырастут, то все пройдет. И я сначала на полном серьезе старался убедить себя в том, что она права и что скоро все станет хорошо. Но еще более отчетливо я понимал, что все это тот еще бред и что проблема вовсе не в моем возрасте, а в чем-то другом.

К следующему полнолунию, которое я начал с того месяца отмечать в настенном календаре, я заранее затарился таблетками и нашел у тети в кухонной аптечке какой-то крем, который якобы помогал при мышечной боли и всяких там болях в суставах. Вспоминая сейчас тот раз, я думаю: слава богу, что Эмма в ту ночь уехала к своему знакомому. Надо отдать ей должное: она никогда не приводила своих мужиков к себе домой. Наверное, они ее жарили в гостиницах или еще где. И я ей за это безмерно благодарен.

Так вот, в ту ночь я лежал в кровати и ждал, когда начнется приступ боли. Часы пробили полночь. Обычно тогда все и начиналось, но сегодня ничего подобного не было, и я, находясь в ожидании, не заметил, как заснул. Проснувшись, первым делом я увидел перед собой ножку стола. Сознание вернулось ко мне моментально! Я лежал голый на холодном кухонном полу, и все мое тело беспощадно ныло от того, что я, видимо, провалялся всю ночь в одной позе. Все еще задаваясь вопросом, какого хрена я оказался на кухне, я поковылял в ванную, чтобы умыться и прийти в себя. Когда я подошел к зеркалу и посмотрел в него, я, мягко говоря, охренел! На губе у меня была запекшаяся кровь. Естественно, первой мыслью было то, что я, упав, приложился об пол и выбил себе зуб или прокусил язык. Но во рту все было в полном порядке. А вот на кухне – нет! Когда я пришел туда снова, то заметил на дверце нижнего отсека холодильника, где была морозилка, следы крови. Один-единственный отпечаток, как будто пальцем кто-то провел. Помню, что я, повинуясь какому-то наитию, открыл морозилку и тщательно исследовал все три ящика. Одного куска мяса не хватало. Я перерыл все ящики сверху донизу, все еще подспудно надеясь, что этот замороженный кусок мертвого дерьма куда-то завалился. Но его нигде не было. Получается, что я, не помня ничего, встал посреди ночи и сожрал мясо из морозилки!

Для меня бы, наверное, все эти несчастья так и остались бы совершенно непонятыми, если бы я совершенно случайно не вспомнил про один фильм, кажется, он назывался «Американский оборотень». Не могу сказать, почему именно о нем я вспомнил, но в тот момент, черт возьми, у меня в голове стало все понемногу складываться. И знаете, что я сделал? Я занялся поиском информации, чтобы убедиться в правильности своих выводов.

В течение следующего месяца я перелопатил всю доступную информацию об оборотнях, или, как их еще называют по-научному, ликантропах. А в славянской мифологии они – волколаки. Уж я-то знаю, будьте уверены.

Из всего того, что я узнал, выходило, что я не был такой один. Рассказы про таких, как я, были известны, вы только вдумайтесь, со времен Древней Греции и Рима! Нас было много. Какой-то древний чувак писал про одно племя, члены которого могли на несколько дней раз в году превращаться в волков. Другой, уже в тысяча пятьсот каком-то году, рассказывал о стае оборотней, которая напала на одну из деревень. Да там куча этих свидетельств, на любой вкус! А потом настали, как говорится, темные времена и на оборотней начали охотиться всякие инквизиторы. А вот потом, видимо, когда власть церкви ослабла и всем стало на нее, по большому счету, насрать, оборотни стали излюбленной, модной темой.

Вообще-то, всех оборотней можно разделить на несколько типов, в зависимости от причин, по которым они превращаются: те, кто делает это сам при помощи каких-то предметов, те, кого превратили в оборотней всякие злые колдуны и волшебники, и те, кто превращается, как я – периодически и без всякого контроля.

Бреда, конечно же, тоже полно было всякого. Например, про проклятых мертвецов, которые встают из могил в обличье волка и постоянно носят с собой волчий хвост.

Теперь все звенья цепочки ежемесячных происшествий наконец-то стали мне понятны. Та ломота в костях, та тянучка, сводившая меня с ума, и все те казавшиеся бесконечными ночи были попытками трансформации моих костей. То же самое касалось и зубов. Они старались превратиться в гигантские клыки. Но слабость ЕГО, моего второго Я, не позволяла ЕМУ проявить себя целиком, и мой человеческий разум, препятствуя этому дьявольскому превращению, сохранял обычные чувства и память, борясь с подступающими изменениями.

А потом случилось то, что в итоге привело меня сюда. То, что дало мне понять, что я по-настоящему стал опасен.

В феврале нас, ну, в смысле, нашу училищную группу, объединили с другой группой, и там я встретил ее. Черт возьми, что это была за девочка! Марго убила меня наповал! Можно сказать, что это была та самая пресловутая любовь с первого взгляда, не иначе. Стоило ей посмотреть на меня с соседней парты своими огромными синими глазами, как я был готов подойти к ней и, взяв за руку и глядя прямо ей в глаза, признаться в своих чувствах, которые вспыхнули при первой же. Но блин, во-первых, было реально стремно говорить такое при всех. Могли тупо засмеять. И еще одно… Видите ли, я особой красотой не отличаюсь. Нос стремный, улыбка просто идиотская. Когда стараюсь выглядеть серьезным, все нормально, но как только начинаю улыбаться – урод уродом. Все