– Да. Она.

– Ты хочешь с ней поговорить?

– А у тебя остался ее домашний адрес?

– Все здесь. – Айдаев похлопал рукой по стопке папок. – И адрес, и имя, и все остальное.

– Так она еще у вас лежит? – удивленно воскликнул я.

– Да. – Тимур философски развел руками: мол, все в жизни бывает. И встал, чтобы удобнее было рыться в огромной стопке медицинских документаций.

– Когда она сюда поступила и я тебе о ней рассказал в тот вечер в пиццерии…

– Помню. – Я торопливо кивнул головой. – Поэтому я к тебе и пришел. Тот разговор не иначе как судьбоносным я теперь назвать не могу.

– В тот раз мне казалось, что ничего необычного или сложного в постановке ее диагноза нет. Обычные псевдогаллюцинации. Девочка была убеждена, что видит что-то или кого-то. Как правило, все это наблюдается при шизофрении, а она дебютирует зачастую в молодом возрасте. В общем, я был убежден, что проблем с ней у меня не возникнет. И поначалу так все и было. Девочка дала хороший ответ на подобранную терапию. Галлюцинации, впервые начавшиеся в отпуске на одном из курортов Тихого океана, больше не повторялись. Я решил, что скоро смогу попрощаться с ней, когда неожиданно она выдала обострение. Соседки по палате были разбужены ночью… Вот. Нашел. – Психиатр вытащил историю болезни. – Пименова Дарья Дмитриевна. Девятнадцать лет. Адрес… Работа… Так вот, чуть больше двух месяцев назад она начала биться в истерике. Рыдать и кричать, что мы все скоро умрем. По сути, у нее развился острый психоз. Она стала опасной и, прежде всего, для себя. Медперсонал скрутил ее уже тогда, когда она пыталась разбить себе голову об пол. Ее перевели в надзорную палату, положили на вязки и обкололи аминазином. Но в эту девчонку словно бес вселился, только она в воздухе не зависала и по потолку не ползала… Когда действие лекарства начало уменьшаться, Дарья попыталась перегрызть себе вены на руках и разбить затылок. Мне до сих пор кажется, что, опоздай санитары хоть на пять секунд, она бы размазала свои мозги по стене. Несколько дней после этого больная продолжала находиться в крайней степени возбуждения. Была полностью дезориентирована в собственной личности и в окружающем пространстве. А затем, через… – Айдаев открыл историю болезни и, пролистав примерно половину, что-то высмотрел, – через три дня как будто ничего и не было. На все последующие расспросы – мои, дежурных врачей, консилиума кафедральных специалистов – Дарья только качала головой, отказываясь объяснять хоть что-то из того, что она видела. Причем, она все помнит. Все те галлюцинации, что приводят ее в такое состояние. Мы это знаем точно. Но она не говорит о них.

– Может быть, она мне скажет? – предположил я. – Слишком самонадеянно с моей стороны, но мне кажется, что я смогу ее разговорить.

– Почему ты так думаешь? – На этот раз искренне удивился Тимур.

– Потому, что у меня есть несколько фотографий, которые я раздобыл сегодня. Мне кажется, на них изображено место, которое очень похоже на то, с которым девочка связывает начало своих приступов. Или как это у вас называется?

– Покажи мне для начала, – потребовал друг.

– Идем. – Айдаев положил руку мне на плечо. – Сейчас мы все равно ничего не узнаем.

Мы вдвоем стояли возле надзорной палаты. Через небольшое зарешеченное окошечко я отчетливо видел девушку. Дарья сидела в дальнем углу, вся сжавшись, обхватив голову и колени руками. Стараясь сделаться как можно меньше, почти невидимой. Защитить себя хотя бы таким смешным способом. Все остальные способы защиты были признаны ею недейственными, иначе она не вела бы себя подобным образом.

– Идем, – повторил Тимур. – Придешь позже, когда ей полегчает и ее опять переведут в общую палату. Я говорил по дороге сюда, что это уже четвертый раз. Будут и еще, я в этом уверен.

Он направился в сторону ординаторской, а я опять посмотрел на Дарью. Она узнала то, что я ей показал. В самом начале нашего разговора она подошла к двери, равнодушно разглядывая сегодняшних посетителей, но все изменилось, когда я показал снимок, полученный от сегодняшнего клиента. Там, на фоне разобранного пирса и луны мне на мгновение показалось присутствие чьей-то тени.

Дарья посмотрела своим ничего не выражающим взглядом на снимок, и, видит Господь Бог, я впервые в жизни заметил, как лицо живого человека превращается в маску животного ужаса. Как человек за мгновение теряет остатки воли и решимости, забивается в угол, дрожа всем телом, и замыкается в себе.

И на этом все. Ни одного слова. Ни одного ответа на мои вопросы. Как это понимать? Что за галлюцинации рождает ее воспаленный мозг? Что в них такого, что уже несколько раз она добровольно хотела лишить себя жизни?

«Что может быть сильнее инстинкта самосохранения? Что же ты видишь?»

Когда я отошел от надзорной палаты и, идя по коридору, поравнялся с окном, в стекло ударило сухой веткой, сорванной ветром с дерева.

– Ого! – Тимур стоял возле ординаторской, дожидаясь меня. В руках он держал смартфон, на котором, видимо, просматривал новостную ленту. – Что за день сегодня! В метро авария: несколько вагонов сошло с рельс. Много погибших. Вон, кто-то уже видео выложил…

Перед ее глазами уже несколько месяцев подряд вставала кошмарная тень. Чудовищное создание темной эпохи, порождение невиданных глубин космоса, присланное в эту забытую часть Вселенной с одной целью: ждать своего часа.

Около четырех с половиной миллиардов лет назад Темный был побежден в битве объединенными силами Света и низвергнут в пространство за гранью времени и материи. Во избежание объединения сил, его плененных последователей решено было заточить в материальных и временных границах. Таким образом сохранялся баланс энергий, позволяющий избежать нарушения равновесия и разрушения мироздания. С этой же целью силы Света не стали уничтожать Темного и его приспешников: они были разделены и отправлены в дальние участки космического пространства. В молодые, только что зародившиеся галактики, в недра пустых, раскаленных планет. На вечное заточение, где они терпеливо ждали своего шанса на спасение. И один из них дождался, когда на Земле появились первые из людей.

Светлые просчитались: одна из планет, ставшая темницей, спустя бесчисленное количество времени оказалась заселена не просто живыми созданиями. Она оказалась домом для разумных существ, наделенных не только интеллектом, но и эмоциями. Именно они стали ключом, который вот-вот откроет дверь его камеры.

Многие тысячи лет, с самого зарождения цивилизации, Темный, находясь в заточении, не мог собственными силами добраться до человеческих эмоций. Страх, перед смертью