у вас бывает еще кто-то, кроме меня? — поинтересовался я.

— Конечно, — мягко ответил Набиль. — Но посетители всегда приходят в разное время, чтобы не мешать друг другу.

— Это хорошо, — улыбнулся я и осторожно попробовал кофе. — Очень вкусно! Сколько рецептов кофе вы знаете?

Набиль пожал плечами.

— Много. Я очень давно готовлю его.

— Несколько сотен лет? — уточнил я.

— Может, и так, — с улыбкой согласился Набиль.

— У вас было время узнать все рецепты, которые только существуют на этом свете, — рассмеялся я.

— Нет, — неожиданно возразил хозяин кофейни. — Раньше мастера знали много рецептов. Но потом мастера исчезли, а все рецепты оказались забыты. Теперь я заново ищу их, пробуя и ошибаясь. Но не буду вам мешать.

Он едва заметно кивнул мне и вернулся за стойку.

А я стал думать, неторопливо потягивая крепкий кофе и прислушиваясь к плеску волн.

Юрий Горчаков.

Не знаю, почему он обозлился на брата. Но в деле он точно замешан.

Юрий обрадовался, когда Иван потерял дар. А когда я предположил, что это не случайность, Юрий не на шутку испугался.

Мой дар не мог ошибиться.

Зачем Юрий приходил ко мне вчера? Чего хотел?

Это узнать проще всего. Назначу Юрию встречу и спрошу.

Неувязка, да.

Я не знал точно, какой ментальной силой нужно обладать, чтобы отобрать у другого мага дар. Но предполагал, что для этого надо иметь способности высокого ранга. А то и быть внеранговым магом.

А у Юрия Горчакова был только начальный ранг ментальной магии, и никаких способностей.

Тогда как он мог отобрать дар у Ивана?

А если это сделал не Юрий, то кто? И зачем? Мог Юрий нанять менталиста высокого ранга?

Теоретически — почему бы и нет? Он сын князя, принадлежит к довольно богатому роду.

А на практике? Сколько нужно заплатить менталисту, чтобы он рискнул не только свободой, но и жизнью?

Конечно, смертной казни в Империи нет. Но если мага поймают на попытке присвоить чужой дар, то его ждет не изгнание, и даже не каторга.

Пожизненное заключение в одиночной камере. А учитывая, что сильные маги живут очень долго, это будет похуже смерти.

Одиночество и бессилие. Потому что в камерах страшной Петропавловской крепости никакая магия не работает. Оттуда не выйти, там и дверей-то нет.

Но ведь на Ивана кто-то напал. Значит, менталист был, и он рискнул нарушить закон. Неизвестно, связан ли он с Юрием Горчаковым, или тут кроется что-то другое. В любом случае, это несложно проверить.

Не так много сильных магов ментала в столице. И Никита Михайлович Зотов наверняка знает их всех.

А если это какой-то беглец, который тайком пробрался в столицу, то его сумеет отыскать только Зотов.

Решено.

Расскажу о своих подозрениях Никите Михайловичу. Уверен, это дело заинтересует Тайную службу.

Передо мной, словно по волшебству появилось блюдце с крохотным кремовым пирожным.

— Комплимент от заведения, — улыбнулся Набиль.

— Ого! — удивился я. — Раньше вы подавали только кофе.

— Все меняется, Александр Васильевич.

Пирожное растаяло на языке, оставив привкус меда, и я довольно улыбнулся.

— Спасибо, Набиль!

Допил кофе, поставил чашку на блюдце и взглянул на часы. Пора выезжать на встречу с Зотовым.

* * *

Воронцовский госпиталь находился на Правом берегу. На деньги рода мой дед восстановил заброшенную загородную резиденцию одного из мятежных родов и отдал ее в распоряжение целителей. Со временем главное здание обросло флигелями, корпусами и пристройками.

Столица тоже выросла, и теперь госпиталь с прилегающим парком окружали тихие жилые кварталы. Здесь, подальше от неумолкающего шума центральных улиц, селились разбогатевшие купцы и отставные чиновники. Жили просторно, дома стояли в окружении садов.

Была даже своя площадь с торговыми заведениями и непременным трактиром. Трактир гордо именовался «Долгожданная радость».

Я вспомнил, что об этом трактире мне рассказывал эксперт Тайной службы Леонид Францевич Щедрин — великий знаток не только магических происшествий, но и местечек, где можно вкусно поесть.

«Долгожданную Радость» открыл один из бывших поваров императорского двора. Повар вышел на пенсию и поселился на Правом берегу. Трактир он держал не для заработка, а для души и готовил в нем только сам, никому другому не доверяя.

Вот только желание готовить находило на повара нечасто, поэтому большую часть времени трактир был закрыт. Зато если уж открывался — эта новость мгновенно облетала всех столичных гурманов, и они стремились в «Долгожданную Радость» как бабочки на огонь магической лампы.

Дело в том, что бывший императорский повар готовил исключительно кулинарные шедевры, которые изобретал сам, и с радостью угощал ими постоянных и даже случайных посетителей.

Сейчас на дверях трактира висел внушительный замок.

Я остановил извозчика рядом с открытыми воротами Воронцовского госпиталя. Полковник Зотов уже поджидал меня, нетерпеливо прохаживаясь возле своего мобиля.

— Добрый день, господин тайновидец! — отрывисто сказал он, хмурясь каким-то своим мыслям.

Глаза Никиты Михайловича покраснели, под глазами набрякли мешки — видно, начальник Тайной службы так и не сомкнул глаз.

— У вас что-то случилось? — спросил я.

— Случилось, — поморщился Зотов. — Времени совсем нет. Идемте, расскажу по дороге.

И первым зашагал по дорожке госпитального парка.

— Помните банкира Трегубова? — спросил он через плечо.

— Конечно, — удивленно кивнул я. — Тот самый банкир, который пытался обмануть графа Толубеева.

— Мы арестовали его и посадили в камеру. А сегодня ночью он умер.

— Болезнь или несчастный случай? — спросил я.

— Если бы, — скривился Зотов. — Его убили прямо в моем кабинете.

Глава 11

Банкир Трегубов убит прямо в кабинете начальника Тайной службы?

Ничего себе новости!

Неудивительно, что Зотов всю ночь не спал.

— Расскажете, как все произошло? — спросил я. — Или это служебная тайна?

— Да какая там тайна! — Никита Михайлович раздраженно взмахнул рукой и зацепил елку, которая росла совсем рядом с дорожкой.

Елка укоризненно покачала колючей веткой, словно грозя Зотову.

— Мои подчиненные отвезли Трегубова в управление и посадили в камеру. Естественно, одного. Да у нас и не так много заключенных, преступления с использованием запрещенной магии происходят редко. Это полиция зашивается.

— Наслышан, — кивнул я. — Миша Кожемяко частенько жалуется, что ему приходится ночевать на работе.

— Вот-вот, — кивнул Зотов. — Ребята сказали, что банкир сидел тихо как мышь. Не возмущался, не требовал адвоката. Это показалось им странным.