этих гуманоидов размножение идет по схожим с нашими принципам, то вынашивать детеныша удобнее вот с этим тазом. Он шире. В остальном же, если не брать в расчет небольшие, относительно всего остального скелета, кривые ноги, анатомия не сильно отличается от нашей. Хотя… – Андрей замолчал, более внимательно присматриваясь к одному из участков черепа. – Вот тут, как мне кажется, что-то не так.

– А что смущает? – нахмурил брови Александр Сергеевич.

– Какое-то слишком правильное углубление. Видите? В форме треугольника. Такое ощущение, что тут раньше было что-то вставлено.

– Это не могут быть подростки или дети? – повторила свое предположение Татьяна Сергеевна.

– Думаю, нет, – покачал головой Андрей. – Скелет сформирован полностью. Крестцовый отдел позвоночника сросся в одну кость, а это завершается годам к двадцати пяти. У людей нашего мира, – добавил он. – Мне кажется, это все-таки взрослые особи. Немного уродливые, но взрослые.

– А что могло послужить причиной подобного уродства? – Майор посмотрел на Анатома.

– Генетика, в основном. Возможно, родители их жили все время возле ядерного реактора. А может, у них в семье все такие. Приехал цирк уродов, поставили колесо обозрения. Срубили денег. Уехали. А эти два клоуна остались.

– Фу! – Татьяна Сергеевна строго посмотрела на Андрея. – Нельзя так о покойниках.

– Надо ехать в город, – подвел итог Хрусталев. – Смотреть, что там происходит. Все ли они скопом жили возле атомной станции, или только эти два отличились.

Через десять минут они погрузились обратно в бронеавтомобили и двинулись дальше. Яростные мольбы научного отдела о немедленной упаковке и взятии с собой хотя бы одного из найденных скелетов так и остались не услышанными. Майор наотрез отказался катать останки покойников. Впрочем, отрицать несомненную важность находки он тоже не стал, заверив Поэта с Ариной, что на обратном пути они смогут забрать с собой обоих мертвецов. На этом спор был погашен в зародыше, и сейчас, полностью удовлетворенная сложившимися обстоятельствами ученая пара углубилась в обсуждение увиденного, не обращая внимания на возобновившуюся дорожную тряску.

С правой стороны, внизу, у края пологого склона холма мелькнула светло-серая гладь водоема. Она тянулась какое-то время, сопровождая путешественников, а затем, резко оборвавшись, осталась позади, как и постепенно уменьшающееся в размерах колесо обозрения. Андрей заметил, что все это время сидящий напротив него Зол, не отрываясь, смотрел в окно. И только когда серая водная гладь осталась вне поля его зрения, откинулся назад, хмуря брови и погрузившись в раздумье.

«Вениаминыча вспоминает, наверное. Интересно, рассказал ли он кому-нибудь еще о том, что видел?»

Тем временем в кабине стали слышны оживленные голоса, а затем уже привычная тряска неожиданно прекратилась. Под колесами тихо и монотонно зашуршало, и «Тигр» тут же прибавил скорости. Все прильнули к окнам.

Впереди, на расстоянии порядка двух километровов по обеим сторонам трассы, выполненной из какого-то неизвестного, темно-серого и шероховатого на вид материала, появились первые постройки городских окраин. Прямоугольные, вытянутые дома.

– Енот, паркуемся! – скомандовал Хруст после того, как машины подъехали ближе к зданиям. – Надо сначала с воздуха глянуть, что тут и как.

Шульц мерил свою одиннадцатиметровую жилую площадь неторопливыми шагами, приложив широко разведенные пальцы рук концами к своему лицу, словно давая голове дополнительную опору в процессе переваривания множества мыслей, тяжелым грузом осевших у него в мозгу.

Одна из точек его незамысловатого маршрута пролегла возле стола, на котором в свете настольной лампы можно было различить множество разрозненных записок и клочков бумаги, распределенных среди листков, на которых в двухмерных плоскостях громоздились внушительного размера таблицы. Бросив на них мимолетный взгляд, Шульц продолжил свое задумчивое путешествие, прицепив к общему потоку мыслей дополнительные нюансы, всплывшие только что.

Михайлов вылетел вчера ночным рейсом из Новосибирска в Москву. Отлет был весьма поспешный. Можно даже сказать, странный. До назначенной Михайлову встречи с английским работодателем оставалось еще четыре дня, и его поспешный отлет мог означать сразу несколько вещей. Возможно, его лондонские вербовщики по каким-либо причинам опасаются, что Михайлов вскоре будет раскрыт и сдаст всю их теплую компанию на территории этой страны с потрохами. Но это маловероятно. При таком раскладе можно было бы спокойно подождать еще четыре дня и затем просто-напросто ликвидировать его или обеспечить отлет за границу. Или же Михайлова перекупили и предложили ему за сдачу своих бывших коллег и за весь объем добытой информации по проекту «Мир», включая свежую партию, отлет за другую границу. Хотелось бы знать, куда именно, но это станет известно только через пару часов, когда его отследят в аэропорту. Раньше не получится. Картами он пользоваться, разумеется, не станет. Если предположение подтвердится, то билеты на его имя, купленные через восьмые руки, уже преспокойно дожидаются Михайлова. И ему останется только заказать в баре аэропорта заслуженный бокал коньяка. Этот вариант виделся контрразведчику куда более правдоподобным. Теперь дальше.

Шульц, завершив очередной круг, вернулся к столу. Вчерашнее послание из Кремля подтвердило его опасения. Собранный им за последние два года материал позволял, без малейшего сомнения, подозревать наличие в этой игре не только английской, но и американской агентуры. И противнее всего было признавать, что один из следов шел прямиком к самому сердцу его Родины. Контрразведчик остановился, поведя затекшими плечами, разминая их. С самого раннего детства он презирал, если не ненавидел, всех, кто ради личной выгоды готов был продать самое святое, что было у каждого человека. И, хотя он прекрасно осознавал, что страна, в которой живет, есть всего лишь территория с определенным государственным управлением, не имеющая ничего общего с таким понятием, как Родина, все же объединял оба эти понятия, поскольку был коренным жителем одного старого российского города на протяжении многих поколений. И, как бы пафосно или высокопарно это ни звучало, Шульц был патриотом до мозга костей и еще в школьные годы твердо решил связать свою жизнь с армейской службой, чтобы своими силами защищать Родину. По первости он даже замахнулся на войска специального назначения ГРУ. Но в итоге, не пройдя строгий отбор, вынужден был искать иное русло применения своих желаний и возможностей. Если бы он знал тогда, как все сложится…

Идем дальше.

Пиндоский шпион, конечно же, сам не занимается столь рутинной работой, как полевой сбор данных. Он не бегает по всем этим мирам и даже ни разу не появился за периметром РНИЦ. В этом Шульц уверен на сто процентов. Как говорил мистер Шерлок Холмс устами своего создателя, сэра Артура Конан Дойла, он, как паук, сидит в своей паутине, четко улавливая малейшие колебания каждой из раскиданных им паутинок. А вот на противоположных концах этих