что по краям её стоят, выше восьми локтей, а прежде их не было видно. Значится, глубоко дорога лежала и не могла за одну ночь так высоко подняться.

— Хаос и не на такое способен.

— Есть такое дело, — согласился Мых, блеснув выцветшими глазами. — Но по мне, Хаос её откуда-то перенёс. Не из топи он её поднял.

— Может и так, — пробормотал я, поняв, что моё любопытство не будет удовлетворено. Не узнать мне тайны происхождения Дороги духов.

— Глядите, господин, глядите да не пугайтесь, и их не пугайте, — внезапно поспешно протараторил Мых, вскинув руку.

Он указал на два туманных облачка, появившихся над серединой дороги. Они коснулись лежащих там скелетов и начали вытягиваться, принимая форму людей. Причём местные духи, в отличие от призраков, выглядели более реальными, прям как очень правдоподобные иллюзии.

Всего за пару ударов сердца туманные облачка обернулись двумя женщинами. Одной было лет шестьдесят, и она носила длинный сарафан. Он облепил её располневшее тело с крупной грудью, свисающей чуть не до пупка. Лицо её напоминало печёное яблоко, а длинная седая коса опускалась до грязных голых пяток.

Второй же женщине на вид было не больше двадцати пяти. Статная, с бледным прекрасным лицом и с серебряной диадемой на чёрных волосах. Последние были заплетены в такую длинную косу, что её пришлось обернуть вокруг тонкой талии. Из-за этого коса напоминала пояс, подчёркивающий широкие бёдра смертной и её сочную задницу, обтянутую тканью светлого сарафана.

— Ну и зад, а волосы-то какие длинные! Настоящая Жопунцель, — восхищённо проговорил я.

— Да, хороша чертовка. И плевать, что сиськи едва не по земле волочатся, а талия растеклась хлебным мякишем, — поддакнул старик, пожирая взглядом старушку. — А я и не думал, господин, что у вас такой отменный вкус.

Я покосился на Мыха. Он меня подкалывает или всерьёз решил, что мой восторженный комментарий относился к бабке? По его глуповатому виду невозможно было выяснить, чем руководствовался старик, вперившийся в бабку.

А та вдруг вместе с молодой обольстительно улыбнулась нам и поманила рукой, шагнув с дороги в топкую грязь. Духи, естественно, не провалились в неё, а вот мы с Мыхом наверняка с головой уйдём в жижу — и поминай, как звали.

— Не идите за ними, — встревоженно посмотрел на меня старик.

— И в мыслях не было.

— Это хорошо, хорошо, — мелко покивал тот и снова пошёл вперёд, косясь на духов.

А те принялись активнее махать нам руками и всё шире улыбаться. В их жестах и мимике появились игривость и толика томности.

А уже когда мы миновали середину дороги, даже не подойдя к её краю, обе женщины перешли к более решительным действиям. Они стали изгибаться будто под музыку, которую слышали только они. А их сарафаны начали медленно скользить к ногам, обнажая голые тела.

Я смотрел только на молодую женщину, а вот старик с ярко горящими глазами наблюдал и за той, и за другой.

В какой-то миг он прям на ходу начал ритмично хлопать в ладоши и по-стариковски подвывать:

— Э-э-эх! Ух-ух!

— Под ноги не забывай смотреть, — напомнил я разошедшемуся старику, чья физиономия раскраснелась.

Тот молча кивнул и через десяток секунд перестал хлопать. Буквально в тот же миг оба обнажённых духа замерли. Мых словно знал в какой именно момент закончится бесплатный стриптиз.

Между тем с лиц духов стремительно уходили гримасы похоти, а из глаз пропало обещание неземных наслаждений, сменившись злостью и жутким разочарованием волков, упустивших сочных ягнят.

— До встречи! — помахал им старик.

Духи пронзительно взвыли и пропали.

— И часто они тут выступают со своими народными танцами? — с ухмылкой спросил я, сойдя с брусчатки на берег.

— Почитай каждый раз, как кто-то идёт по дороге. Ну, ежели никто кости не трогает. Тогда просто голышом танцуют, а если косточки тронуть — тада всё, смертным боем идут.

— А ты наверняка частенько тут ходишь, да? — широко улыбнулся я.

— А чего не ходить-то? — подмигнул мне старик и закинул в рот грибочек.

— Может, и отшельники тут поселились из-за этих танцев?

— Может, — не стал спорить Мых и пошёл между деревьями, собравшимися в настоящий чёрный лес. — Они уже рядом живут. Ещё четверть часа хода — и будем на месте.

— А ты не боишься отшельников? — полюбопытствовал я, чавкая жирным чернозёмом под ногами. Его покрывал слой опавшей листвы и мелких веточек. — Говорят, что они так же дружелюбны, как та змея, что едва не укусила тебя.

— А чего мне их бояться? Всё одно помирать, — философски прошамкал старик и покосился на обглоданный человеческий череп, лежащий между бледными древесными корнями, выступающими из земли.

— Ну да, ну да, — покивал я, пробежавшись внимательным взглядом по согнутой фигуре Мыха.

У Громова-младшего он вызывал нервную дрожь. Впрочем, как и окружающий нас лес. Тёмный, мрачный, пахнущий плесенью и смертью. Отвратительные наросты и гирлянды седого мха уродовали деревья, а в дуплах порой поблёскивали чьи-то голодные глаза. Под ногами же иногда встречались кости людей и животных.

А когда над нашими головами кто-то ухнул, Громов-младший едва в обморок не грохнулся. А я даже не вздрогнул, хотя очень хотелось.

Старичок же мелко захихикал и просипел, погрозив кулаком во тьму, шевелящуюся в кронах деревьев:

— Филин тутошний. Тот ещё разбойник.

— Угу, шутник, — поддакнул я, услышав удаляющееся хлопанье крыльев.

— Всё, дальше я не пойду, — остановился Мых и указал палкой на просвет между деревьями. — Вон полянка отшельников. Тама они живут.

— Не пойдёшь со мной? Испугался? А как же «всё одно помирать»?

— Так-то оно так. Но зачем лишний раз смерть за бороду дёргать? — хитро усмехнулся старик. — Я, господин, вас тут подожду, на пеньке.

— Жди, — бросил я и дальше пошёл один, дивясь странному представлению Мыха о смерти. Откуда у неё борода? Да и как-то странно, что он не упомянул какую-нибудь богиню смерти или бога.

Выйдя на полянку, я в свете луны обнаружил избушку из чёрных от времени брёвен, покрытых жёлтыми пятнами грибка. На крыше из дёрна росла трава, за мутными стёклами плясал огонь свечей, а к входной двери вели десять прогнивших ступеней, поскольку избушка стояла на четырёх сваях, торчащих из раскисшей почвы.

Видать, отшельники решили обезопасить своё жильё от подтопления. Потому и подняли его на пару метров от земли.

— Чем-то всё это мне одну сказку напоминает, — пробормотал я и не таясь двинулся к ступеням.

Но мне не суждено было подойти к ним. Вдруг с диким скрипом несмазанных петель открылась дверь и на пороге появился лохматый дед в длинной ночной рубашке. Из-под неё виднелись только мосластые