— Ты и сама знаешь, — ответила блондинка. — Тогда за Громова возьмутся с новой силой, начнут подкладывать ему невест на каждом шагу. А он… — девушка нахмурилась и повернулась к Огневой. — Ты же сама слышала, что он уже успел сцепиться с кем-то из старослужащих из-за очередной смазливой мордашки.

— Вроде как поводом всё же стало поведение старослужащего. По крайней мере по городу идёт слух, что он пытался заставить Громова подчиняться ему, посчитав того обычным хвастуном. Но как говорится, нашла коса на камень. Я сама слышала, как солдаты из десятого полка пересказывали, как Громов избивал его ногами, а тот катался в пыли и верещал как свинья.

— Ну, значит, этот старослужащий получил своё, если он не может отличить сильного мага от хвастуна, — проговорила Белова с толикой облегчения в голосе. Ведь, оказывается, Громов бился не из-за какой-то девки.

— Интересно, а что сейчас делает Громов? — задалась вопросом Огнева и попыталась взглядом найти крышу школы, в которой обитал седьмой отдельный штурмовой полк графа Соболева.

— Дрыхнет со спокойной совестью.

— Нет, он скорее всего занят сейчас чем-то таким, о чём мы даже помыслить не можем, — со знанием дела проговорила мулатка и следом добавила с риторическими нотками в голосе: — Кто же он такой?

Её вопрос повис в прохладном ночном воздухе. У девушек было море предположений, но ни одно из них не казалось им стопроцентно правдивым.

* * *

Я с нетерпением уставился на избушку, сплетя уже четыре браслета из травы. Они теперь украшали и мои запястья, и щиколотки. Осталось только сплести петлю на шею. Не на свою, конечно, а на Прищура, если он и дальше продолжит свою хреновую дипломатию. Очень бесячий тип.

— Чего они так долго? — недовольно пробурчал я, выпрямив затёкшие ноги. — Померли, что ли, как в счастливой семье, все в один день и час? Или уже забыли, что я их тут жду?

И будто в ответ на мои слова дверь избушки отворилась, явив раскрасневшегося старика Мыха. Он тяжело дышал, словно только что выбрался из сложного боя, но его зенки довольно сверкали.

Старик, кряхтя, спустился по ступеням. А следом за ним из хаты выбрался третий брат, которого Мых назвал Молчуном. Он несильно отличался от братьев. Разве что борода у него была заплетена в две косы. Он равнодушно зыркнул на меня и тоже спустился, ступив лаптями в радостно чавкнувшую грязь.

Последним появился всклокоченный Прищур. Зло глянул на меня одним глазом и присоединился к братьям. Они в ряд встали перед ступенями.

— И что вы решили? — спросил я. — Наверное за то время, что вы совещались, успели и чаю попить, и чего покрепче, а то и поспать на перине.

— Да и ты без дела не сидел, — усмехнулся Мых, глядя на мои самопальные украшения.

— Хватит лясы точить, давай сразу к делу, — грубо проговорил Прищур, ткнув брата локтем в бок.

Мых охнул и недовольно глянул на него, а затем сокрушённо покачал лысой головой и сказал мне:

— Решили мы испытать тебя, прежде чем о сделке говорить.

— За молодильными яблоками не пойду, — сразу же иронично произнёс я. — Да и вообще никуда не пойду и никого убивать не буду. Убивать, конечно, весело, но у меня сейчас нет ни времени, ни желания. Разве что имеется желание сделать Прищуру ампутацию головы, и до этого, думаю, дойдёт, если мы не договоримся.

Прищур одарил меня гневным взором. А его братья пропустили мои слова мимо ушей, заросших завивающимися седыми волосками.

— А никуда идти и не надо, — проговорил Мых. — Мы поступим так, как наши предки. Зададим тебе по одной загадке. Отгадаешь их — будем иметь с тобой дело. А ежели нет — пойдёшь восвояси.

Во мне вспыхнул природный азарт. Однако и на поводу у стариков идти не хотелось. Надо поставить свои условия.

— Тогда и я вам задам загадку, если отгадаю ваши. Всего одну. Но если вы не отгадаете её за пять минут, то будете служить мне, скажем, неделю.

— А ежели ты не отгадаешь хотя бы одну из наших загадок за пять минут, тада ты будешь служить нам неделю. И у тебя будет всего по одной попытке на загадку, — оскалился Прищур. — Согласишься или струсишь?

— Согласен.

— Ох и зря! — ядовито выдохнул мерзкий старик и с предвкушением закатил глаза, будто уже грезил тем, как заставит меня отмывать их засранный туалет.

— Давайте ваши бородатые загадки, — спокойно произнёс я, почувствовав, как взволнованно напрягся Громов-младший.

Он боялся дедовых загадок, а я нет. Мне в детстве нравилось их отгадывать, да и в темницах я частенько коротал время, решая что-то эдакое.

— Кха, — кашлянул в кулак Мых. — Что ж, вот тебе моя загадка. Рождаюсь я без плоти, живу без тела, сама невидима, но могу изменить мир. Что это?

— Пять минут пошли, — зловеще окрысился Прищур, сжав руки в кулаки.

— Мых, ты бы хоть постарался, что ли? Даже обидно. Неужели ты думал, что я не смогу отгадать скрытую в твоей загадке идею? — фыркнул я.

— Да, это идея, — кивнул Мых и посмотрел на Прищура.

Тот что-то зло пробурчал и требовательно посмотрел на Молчуна.

— Я твой враг и друг. Я поднимаю и роняю. Чем больше ты меня боишься, тем сильнее я над тобой. Кто я? — глухим как из бочки голосом выдал самый неразговорчивый из братьев.

— Как тебе? Уже не так весело⁈ — злорадно выдал Прищур, заметив задумчивые морщинки, появившиеся на моём лбу.

— Не мешай ему думать, — одёрнул брата Мых. — Всё должно быть честно, как мы и условились.

— Никому я не мешаю, — огрызнулся Прищур и впился в меня острым взглядом, призванным спутать мои мысли.

— Мы точно играем в загадки? Больше похоже на поддавки, — весело улыбнулся я и сказал Молчуну: — Мой ответ «страх».

— Верно, — прогудел отшельник, поправив бороду, заплетённую в две косы.

— Ничего, ничего, — зло скрежетнул Прищур. — Сейчас ты получишь настоящую загадку, а не эти детские считалочки. Я живу, но не дышу. Я преследую, но не убиваю. И я исчезаю, если меня раскрывают. Что я такое?

Мерзкий старик впился взглядом в моё лицо, боясь увидеть на нём радость. Но её не было.

Я нахмурился, принявшись потирать двумя пальцами подбородок. Изо всех сил делал вид, что мне ой как сложно. Даже похмыкал для убедительности и дёрнул щекой.

Прищур довольно усмехнулся и ехидно проговорил:

— А время-то идёт. Тик, тик, тик… Секунда за секундой.

— Брат, прекрати, — строго бросил ему Мых.

Прищур отмахнулся от него сухонькой ручонкой и