на компьютере порнографические видеоролики. Она тоже залезла в компьютер, кажется, чтобы проверить банковские счета, так она, во всяком случае, сказала – и наткнулась на порносайт, который Дэвид случайно оставил открытым.

Любой психиатр, услышав, что что-то произошло «случайно», тут же навострил бы уши. Карл Юнг при описании такого рода вроде бы не имеющих причины «роковых совпадений» использовал термин «синхроничность». Я сделала в блокноте пометку-напоминание о том, что эту тему впоследствии следует обсудить.

– Это ее взбесило, – сказал Дэвид, воздевая глаза к потолку.

По его словам, Конни расплакалась, потом между супругами разразилась ужасная ссора, а затем его супруга собрала чемодан и уехала к дочери, «устроив целый спектакль на ровном месте». Скрестив руки на груди, мой пациент принялся сверлить меня взглядом с таким видом, словно это я была его супругой, внезапно проявившей недюжинные актерские способности. При этом на языке тела он ясно дал мне понять, что его рассказ закончен.

– И как давно вы развлекались просмотром порнографических роликов? – поинтересовалась я.

Дэвид помахал рукой, видимо, давая понять, что занимался этим не один год. Я молчала, ожидая полноценного ответа.

– Ну, скажем, несколько лет, и что?

– И когда это началось?

По словам Дэвида, смотреть порнографические видео он, скорее всего, стал, когда дети еще были маленькими, а его супруга буквально «помешалась» на них. По его тону можно было сделать вывод, что он обвиняет жену в чрезмерном материнском рвении и намекает на то, что она не уделяла достаточно внимания ему. Я без труда подсчитала, что, по всей вероятности, Дэвид увлекся порнографией по меньшей мере лет двадцать назад.

– Как по-вашему, это можно назвать привычкой? – спросила я.

– Да это просто хобби! – фыркнул Дэвид. – Это делают все, кому не… То есть я что хочу сказать. Это ведь не как раньше – покупаешь тайком кассету, которую достают с какой-то потайной полки… этого добра сейчас везде как грязи. Весь Интернет им забит, и все совершенно бесплатно. «Горячие девушки», «Мокрые школьницы» – это без конца буквально сыплется вам в электронную почту. – Дэвид сделал паузу – возможно, почувствовав, что в атмосфере нашей беседы появилось какое-то новое, особое напряжение, а затем смущенно добавил: – Это даже не является незаконным. Все это делают.

Теперь передо мной встала проблема. Дэвид говорил о вещах, которые потенциально могли иметь криминальный аспект. Мне же, с одной стороны, требовалось выяснить как можно больше, а с другой стороны, я не должна была превращать нашу беседу в допрос. Я спросила, понимает ли он, что то, о чем он рассказывает, могло иметь для него серьезные последствия – такие, например, как лишение медицинской лицензии и даже тюремное заключение.

– А кто об этом узнает? – парировал он. – Я же не дурак. Я, знаете ли, человек осторожный и смотрю порно только на домашнем компьютере. Ну и в чем проблема?

Меня беспокоило то, что Дэвид, возможно, просматривал такие порнографические видеоматериалы, которые в самом деле могли быть противозаконными. Будучи опытным медиком-профессионалом, Дэвид, вероятно, понимал, что если бы он рассказал мне о посещении сайтов с детской порнографией, то это являлось преступлением, о котором я обязана была сообщить куда следует. Конфиденциальность в отношениях между доктором и пациентом имеет свои пределы, и это касается не только психиатрических учреждений со строгим режимом содержания, как мы уже видели на примере случая с Сэмом и его родителями. И это исключительно важный момент, когда речь идет о защите детей. В США закон обязывает врачей сообщать о любой угрозе ребенку. И даже в Британии, где это не является обязательным, от медиков ожидают, что они, когда речь идет о защите ребенка, находящегося в опасности, будут действовать без всяких колебаний. Это само собой разумеется, в частности, во всех случаях, когда им приходится сталкиваться с детской порнографией, а в данном случае положение усугублялось еще и тем обстоятельством, что Дэвид был семейным врачом. Я никогда раньше не сталкивалась с подобными ситуациями и понимала, что придется посоветоваться по поводу дальнейших действий с коллегами, которым я доверяла. Я была совершенно уверена в том, что бездействовать в данном случае нельзя. Дэвид смотрел на меня и раздраженно барабанил пальцами по коленке – ждал, что я скажу дальше. Судя по всему, ему, как и мне, было не по себе от того, в какую сторону повернула наша беседа.

Я напомнила ему о моем профессиональном долге и добавила, что, конечно же, хочу, чтобы мы вместе подумали и решили, что нам делать дальше. Он нахмурился.

– Выходит, доктор Эдсхед, – сказал он, – если бы я рассказал вам, – а я, кстати, этого не делал, – что смотрел порнографические видео садистского содержания с участием несовершеннолетних, вам бы пришлось на меня заявить? Я правильно вас понял?

К этому времени я уже успела привыкнуть к его манере вести разговор и знала, как он любит провоцировать собеседника на необдуманную реакцию. Поэтому не стала давать прямого ответа, а вместо этого спросила:

– И что, по-вашему, нам с вами теперь делать?

Дэвид явно приуныл – он явно предпочел бы вступить со мной в словесную перепалку. Пациент погрузился в молчание, которое продолжалось по меньшей мере несколько минут. Наконец он опустил лицо в раскрытые ладони и с силой провел пальцами по волосам, словно надеялся этим движением стимулировать мыслительный процесс. Это была самая долгая пауза в разговоре за все время нашей с ним совместной работы. Когда он наконец взглянул на меня, лицо его было серьезным. Откашлявшись, он снова заговорил:

– Да, верно. Что ж, признаю́сь. Именно это я и делал. И поэтому Конни от меня ушла.

Я стала уговаривать его продолжать, рассказать больше. Он говорил медленно, с большими паузами, которые были ему нужны, чтобы найти слова, с помощью которых он мог бы сказать то, что выразить было крайне сложно. Я не перебивала его. Поначалу увлечение порно было для него средством мести жене, когда она не уделяла ему внимания. Но затем стало способом снятия стресса. Дэвид дожидался, пока жена и дети улягутся спать, а затем отправлялся в свой кабинет, который, по его словам, «конечно же», держал запертым – якобы для того, чтобы дети даже случайно ни на что не наткнулись. Ему казалось, что это говорит о том, что он все же был хорошим отцом. Мне же это казалось подтверждением того, что он испытывал чувство вины, понимая, что занимается чем-то недостойным.

В Интернете он открыл для себя целый мир и много лет, по его словам, смотрел «совершенно обычное» порно – женщины с большим бюстом, люди, занимающиеся сексом в разных позах,