Европейской части Советского Союза находят много кладов с арабскими монетами VIII―IX вв. Характер торговых связей того времени был таков, что арабские монеты двигалась главным образом в одном направлении, с Востока на Запад, а навстречу им текли товары, которые арабские купцы покупали за свои деньги на европейских рынках, в частности в Киеве. Пассивный характер арабской торговли с Западом привел к тому, что постепенно из арабских стран в VIII―XI вв. была вывезена почти вся серебряная монета, и теперь на родине их находят гораздо реже, чем, например, на нынешней Украине.

История стран так называемого Арабского халифата VIII―XI вв. чрезвычайно запутана. В его состав входили огромные пространства не только Арабского Востока, но и Средней Азии, Ирана, Закавказья, Месопотамии, Малой Азии, Африки, а также Испании. В халифате беспрерывно происходили смены династий. Письменные источники, оставшиеся от той эпохи, не дают современным историкам достаточного представления о всех правителях стран Арабского халифата, а некоторые небольшие княжества в этих источниках даже не упомянуты. Здесь и помогли арабские монеты: ведь они точно датированы, содержат имя монетного сеньора и название города, где находился монетный двор. Эти сведения позволили нарисовать целостную картину политической истории Арабского халифата VIII―XI вв.

Еще пример историко-хронологического использования нумизматических памятников. Татарское государство Золотая Орда во второй половине XV в. переживало глубокий политический кризис. Ханы сменялись с калейдоскопической быстротой. Бывало, что государство распадалось на несколько ханств, в каждом из которых, конечно, чеканилась своя монета. Как справедливо заметил советский ученый Г. А. Федоров-Давыдов, любой правитель, беря власть в свои руки, пусть даже в разоренной стране, прежде всего стремился увидеть собственное имя на деньгах. Властвование многочисленных ханов Золотой Орды было настолько быстротечным, оставило настолько ничтожные следы в истории, что летописцы и хронисты тех времен даже не сохранили их имен. Лишь по монетам этих неудачных политиков историки узнали об их существовании, о годах и месте правления.

Хотя легенды с именем монетного сеньора преимущественно были краткими, в них он не забывал перечислить все свои титулы и владения, пусть в сокращенном виде. Но даже и тогда, когда титулы не названы, надпись на монете дает иногда возможность судить о его политическом положении, или, как говорят юристы и дипломаты, статусе.

При изучении галицких монет XIV в. внимание автора этих строк привлекла многочисленная группа так называемых русских полугрошей Владислава Опольского. В 1349 г. Галицкая земля была захвачена феодальной Польшей, но сохранила определенную автономию, о чем свидетельствует чеканка для нее польской властью особой монеты. На лицевой стороне галицких полугрошей польского короля Казимира III был изображен вставший на задние лапы лев и надпись вокруг: «Монета господина Руси Казимира», на обратной стороне — инициал короля — буква К под короной, окруженная легендой: «короля Польши»[6] (табл. V, 2).

К 1370 г. Казимир III умер; наследником его стал Людовик, который одновременно был и венгерским королем. Озабоченный делами двух королевств, он перепоручил в 1372 г. Галицкую землю своему ближайшему сподвижнику и другу детства Владиславу — князю Велюнскому и Опольскому. От времен господства Владислава на Галицкой Руси (1372―1378) сохранилось чрезвычайно мало документов, из которых невозможно установить, кем он в действительности был: владетельным князем или правителем от имени короля. Историки, изучавшие немногочисленные грамоты Владислава, так и не выяснили этого вопроса, поскольку в титулатуре князя есть большие расхождения. Поэтому при исследовании монет Владислава Опольского мы отнеслись к ним не только как к источнику изучения галицкого денежного обращения и торговли, но и как к реликтам, которые способны бросить хотя бы слабый свет на юридическое положение этого князя на Галицкой земле.

Мы начали с анализа легенд всех известных до сих пор монет Владислава. Сразу же стало ясно, что надписи на обеих сторонах не взаимосвязаны (табл. V, 3). Если на монетах Казимира легенда на одной стороне продолжает легенду на другой, то на монетах Владислава этого нет. Наиболее распространенный тип этих монет имеет легенду: «Князь Владислав — монета Руси» (но не «монета князя Владислава»). Следовательно, надписи на обеих сторонах монет Владислава самостоятельны. Затем возникло предположение, что Владислав был правителем Галицкой Руси, пусть даже и с княжеским титулом. Предположение перешло в уверенность после того, как в коллекции Государственного Эрмитажа нам посчастливилось обнаружить монету этого князя с легендой: «Князь Владислав — Людовика короля Венгрии». Из-за отсутствия места резчик штемпеля опустил слово «монета» перед именем короля (табл. V, 4). А это значит, что монета принадлежала Людовику, а наблюдение за ее чеканкой осуществлял его львовский губернатор Владислав Опольский.

Бывало, что царь, король или князь лишь собирался вступить на престол, а усердный управляющий монетного двора уже заблаговременно готовил комплект образцов монет с его именем и портретом. Конечно, правитель щедро награждал слугу, сумевшего своевременно преподнести дорогой для самолюбия господина подарок. Но случались и недоразумения, об одном из которых стоит рассказать.

В 1801 г. в России произошел дворцовый переворот. Заговорщики убили императора Павла и посадили на престол его старшего сына Александра. Александр I не имел детей, и когда в ноябре 1825 г. он внезапно скончался в Таганроге, никто не сомневался, что императором станет следующий по старшинству сын Павла — Константин. Но никто, кроме царицы-матери и еще нескольких сановников, не знал, что в 1819 г. Константин отрекся от всех прав на русский престол. В 1823 г. Александр I издал тайный манифест, в котором назначал своим преемником брата Николая. Манифест надлежало опубликовать только после смерти Александра. Скрытность царя привела к неожиданным нумизматическим последствиям.

С 1815 г. Константин постоянно жил в Варшаве, там он и узнал о смерти старшего брата, однако раньше, чем Николай в Петербурге. Поведение Николая до сих пор непонятно историкам. Без сомнения, он должен был знать о манифесте 1823 г., тем не менее 27 ноября, через час после приезда из Таганрога курьера с известием о смерти Александра, присягнул Константину как императору. Затем в Государственном совете открыли пакет с манифестом 1823 г., но еще до того Петербург, Москва и вся страна были приведены к присяге Константину. Ситуация в империи чрезвычайно обострилась. На 14 декабря — день, когда в Петербурге вспыхнуло восстание декабристов, — была назначена «переприсяга». Но возвратимся к монетам.

Сразу же после 27 ноября на Петербургском монетном дворе началось изготовление пробных образцов новой монеты — рублевика царя Константина. Министр финансов Канкрин и его окружение хотели отличиться перед новым властителем, поднеся ему при коронации уже готовые рублевики с его именем и профилем (табл. V, 5). Существует мнение, будто несколько монет руководители министерства финансов отправили Константину в Варшаву для утверждения.

Понятно, что после 14 декабря работу над «Константиновским рублем» (под