китаец, он считал себя и русским человеком. В детстве Лянь Кунь потерял родителей. Мальчика взяла на воспитание Русская духовная миссия, находившаяся в Пекине. Он был крещен, окончил Пекинский университет. В 1917 году юноша приехал в Россию, где на него обратил внимание один из профессоров-востоковедов. Так Лянь Кунь стал преподавателем китайского языка в академии РККА. На этом поприще он подготовил десятки офицеров-китаистов, в числе которых был и Чуйков.

Вообще, учиться на Восточном факультете было интересно. Частыми гостями слушателей были работники Наркомата иностранных дел, недавние выпускники академии, которые уже успели побывать в Китае. Они делились впечатлениями об этой стране, рассказывали о военно-политической обстановке, обычаях и традициях древнего народа. Сами слушатели регулярно посещали столичный Институт востоковедения имени Н.Н. Нариманова, присутствовали на собраниях китайских студентов, где кипели жаркие дискуссии и споры о проблемах китайской революции. К месту сказать, в тот период Китай захлестнули революционные вихри. Миллионы крестьян и рабочих включились в борьбу за свою свободу и независимость. Поэтому Чуйков и его однокурсники считали за честь поехать туда, чтобы помочь китайским товарищам.

Вскоре такая возможность представилась. В середине 1926 года несколько слушателей факультета после года учебы на китайском отделении, в том числе и Чуйков, были направлены в Китай. Это была практика, а, выражаясь языком военных, стажировка. Чуйков ее проходил в качестве дипкурьера, то есть сотрудника, которому было поручено сопровождать дипломатическую почту.

Во все времена эта профессия связана с определенным риском для жизни. Несмотря на то, что дипломатический курьер при исполнении своих обязанностей пользуется неприкосновенностью в стране пребывания, нет никакой гарантии его полной безопасности. В двадцатые, еще далеко не мирные годы, когда во многих странах к Советской России относились с ненавистью, ее дипкурьеры нередко подвергались нападению со стороны различных преступных элементов.

Незадолго до отъезда Чуйкова в Китай было совершено нападение на двух советских дипкурьеров – Теодора Нетте и Иоганна Махмасталя. Они работали в Народном комиссариате иностранных дел и 5 февраля сопровождали почту в поезде, следовавшем через Ригу. В пути им пришлось вступить в схватку с вооруженными бандитами. Нетте погиб, а Махмасталь был тяжело ранен, но отважному дипкурьеру удалось отбить почту. Раненые бандиты скрылись с места преступления. Первыми на помощь коллегам пришли итальянские дипкурьеры, находившиеся в том же поезде. Еще раньше, 11 ноября 1925 года, дипкурьер Коротков, следовавший из Москвы в Пекин, был остановлен на станции Мукден и подвергся личному досмотру. Почта, которую он вез, была вскрыта. Советское полпредство заявило решительный протест китайской стороне в связи с нарушением иммунитета дипломатического курьера.

Так что стажировка Чуйкова не обещала быть легкой, скорее наоборот. Ему предстояло проехать через Харбин, Шэньян, Далянь (Дальний), Тяньцзинь до Пекина и обратно. После семи суток пути на восточном экспрессе Чуйков вместе с напарником, опытным дипкурьером Рожковым пересекли границу с Маньчжурией. Дальше предстояло ехать по Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД).

Первое, что бросилось в глаза при пересечении границы, разгуливавшие по платформе русские офицеры. Они были одеты по всей форме, на погонах поблескивали звездочки… Нетрудно было догадаться, что здесь находились офицеры разгромленных войск А.В. Колчака, атаманов Г.М. Семенова и Н.Д. Меркулова. Вполне вероятно, что в недавнем прошлом против кого-то из этих офицеров Чуйкову довелось воевать. Теперь китайские власти привлекали их к охране дороги, выполнению других задач.

Несколько раз Чуйков встречался взглядами со своими соотечественниками. Приветливость в большинстве глаз не читалась. Они смотрели на советских настороженно-враждебно. В то же время в иных взглядах можно было заметить и отчаянную тоску. Похоже, этим офицерам тяжело приходилось на чужбине, и они хотели вернуться на Родину.

В вагоне дипкурьерам также приходилось ловить на себе косые взгляды. Поэтому они были всегда во внимании, не теряли бдительности. Более того, Рожков посоветовал Чуйкову держать наготове пистолет, поскольку от бывших белогвардейцев можно было ожидать все что угодно. Международное право для них – пустой звук. И не только для них. В поезде находились агенты зарубежных разведок.

Первой станцией, где дипкурьерам нужно было выгрузить из чемоданов почту и получить новую, был Харбин. Этот город являлся столицей Маньчжурии и одновременно центром контрабандистской и шпионской деятельности. Здесь, на черном рынке, торговали валютой, оружием, наркотиками и людьми. Если какого-то товара не было в наличии, то его доставляли сюда из любой точки мира. В Харбине, как никаком другом китайском городе, было много русских. Немалая их часть поселилась в городе еще в период строительства КВЖД. Но и в период Гражданской войны в России сюда приехало много русских людей, особенно бывших офицеров.

С одним из них Чуйков столкнулся на улице, когда шел с товарищами из советского консульства. Дорогу им преградил человек лет тридцати пяти в изрядно потертом кителе со следами отпоротых погон на плечах. От него пахло перегаром.

– Подайте, господа, бывшему офицеру! – протягивая руку, жалостливо попросил он милостыню.

Чуйков с сотрудниками консульства сначала хотели пройти мимо, но проситель не отставал, шел буквально по пятам.

– Господа, господа! Вы русские. И я русский! Не дайте умереть с голоду бывшему штабс-капитану.

Чуйков достал из бумажника доллар – сумма для милостыни солидная – и протянул соотечественнику.

– Возьми, господин, – сказал Чуйков.

И уточнил:

– Но мы не господа, у нас принято говорить – товарищи. А подал тебе этот доллар красный комиссар.

Бывший штабс-капитан взял под козырек, показав, что военную выучку не растерял. А затем громко, как и положено военному человеку, отчеканил:

– Тронут, господа! Готов вам служить, выполню любое приказание!

В Харбине Чуйков и Рожков находились пять дней, а затем продолжили путь в Пекин. На станции Чанчунь дипкурьеры сделали пересадку с КВЖД на Южно-Маньчжурскую железную дорогу (ЮМЖД). За окнами вагона замелькали большие и маленькие станции.

В порту Далянь (Дальний), который после русско-японской войны отошел к Японии, Чуйков впервые познакомился с работой японской контрразведки. В отличие от приемов западных разведок, рыцари плаща и кинжала страны восходящего солнца не стеснялись в открытую осуществлять слежку за представителями советского государства. Доходило до смешного. Даже во время их купания в море за ними неотступно следовал японец.

Японские агенты, вспоминал Чуйков, были предельно вежливы и учтивы. Если во время прогулки, к примеру, понадобятся спички прикурить папиросу, они тут как тут. Один из спутников Чуйкова зашел в магазин, купил какую-то безделушку и нарочно уронил ее. Японский агент услужливо поднял вещь и вручил ее хозяину с обворожительной улыбкой, открывающей белоснежные зубы. Они ни в чем не пытались мешать, но и не отходили ни на шаг от Чуйкова и его коллег, провожая до дверей консульства. А у дверей консульства с улыбкой раскланивались и шли на свои наблюдательные посты, ожидая, когда русские вновь выйдут в город.

Из Даляня дипкурьеры проследовали в пункт назначения морем на японском пассажирском пароходе до Тяньцзиня. А оттуда в Пекин благополучно добрались поездом. В столице Китая Чуйков и Рожков долго не задержались. Однако успели познакомиться с городом. Правда, в Пекине было неспокойно. В нем уже назревали революционные события. Но дипкурьеры их не увидели. Сдав почту в посольство, и, загрузив в чемоданы новую, они отправились в обратный путь. Дорога домой была не менее напряженная, но все обошлось без серьезных происшествий. Чуйков со своим первым заданием с честью справился: диппочта была доставлена в Москву.

Вновь продолжились насыщенные учебные будни: лекции, семинары, зачеты экзамены… В июне 1927 года Чуйков завершил учебу на Восточном факультете Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе – так к тому времени стала называться академия. В Свидетельстве, полученном им после окончания учебного заведения, сказано, что «т. Чуйков Василий Иванович за время пребывания на Восточном факультете Военной академии с 1925 по 1927 уч. гг. прослушал по Дальневосточному разряду с китайским языком полный курс наук и выполнил все практические работы, положенные по учебному академическому плану. В силу указанного т. Чуйков В.И. является окончившим Восточный факультет Военной академии РККА им. М.Ф. Фрунзе в 1927 году и получившем высшее военно-политическое образование по Востоку».

Что касается аттестации на Чуйкова, то в ней было написано: «В политическом отношении подготовлен хорошо, активный партийный работник. Совершенно подготовлен для занятий ответственных должностей по командно-политической и военно-административной линии. Вполне пригоден для военно-политической работы на Востоке (за рубежом)».

Чуйков был назначен в штаб Московского военного округа на должность помощника начальника 1-го (оперативного) отдела. На этой должности, как записано в его