в доходном доме, располагавшемся на другой стороне Сенной площади, называемом петербуржцами «Вяземской лаврой». Точнее, это были целых 13 домов, принадлежавших одному хозяину. Хотя под «лаврой» обычно подразумевают мужской монастырь, в данном случае название носило скорее саркастический характер.

Вяземская лавра

В 1829 году князь Александр Вяземский купил у наследников директора придворной певческой капеллы Полторацкого земельный участок между набережной реки Фонтанки, Горсткиным переулком (ныне улица Ефимова) и Сенной площадью. На купленной территории было построено 13 зданий с квартирами для сдачи внаем, а также складскими и конторскими помещениями. В одном из трех домов, принадлежащих Полторацким и расположенных на набережной Фонтанки, проживал председатель Академии художеств и директор Публичной библиотеки Алексей Оленин, муж одной из дочерей Полторацкого. Дом они с супругой получили в наследство. В салоне у Оленина, собирался весь свет интеллигенции Петербурга: писатели, актеры, художники. В гостях у него бывали композитор М. И. Глинка, художник О. А. Кипренский, писатели И. А. Крылов, В. А. Жуковкий. Дом Оленина посещал и А. С. Пушкин, именно там он встретил свою музу Анну Керн, племянницу жены Оленина Елизаветы. Именно после этой встречи родились знаменитые строки «Я помню чудное мгновенье…».

И вот по соседству с салоном Олениных возникает злосчастная «Вяземская лавра», максимально контрастирующая с пышной жизнью столицы. Один из фасадов дома Вяземских выходил на Фонтанку, а другой – на современный Московский проспект. Таким образом, большая часть флигелей «лавры» была скрыта. Сейчас на этом месте располагается Сенной рынок.

Хотя тогда владение доходным домом в Петербурге считалось делом прибыльным, и даже ходила поговорка про то, что «выгоднее иметь доходный дом в Петербурге, чем золотой рудник на Урале», близость «Вяземской лавры» к Сенной площади сыграла с ней злую шутку: она стала местом проживания, мягко говоря, не самой высокой публики.

Дома Полторацких на Фонтанке. Справа, где пробел между зданиями, к Фонтанке выходил фасад одного из домов Вяземских, снесенный в начале XX века. Фото А. Евстафьева

Согласно данным, опубликованным в 1874 году в справочнике В. Михневича «Петербург весь на ладони», официально в доме князя Вяземского насчитывалось 2505 жителей, при этом только в одном из флигелей проживало до 1600 человек. А в 1902 году в статье «О жилищах петербургских рабочих» говорилось, что в этом доме проживало более 3000.

Московский проспект, дома 4–6, куда некогда выходили фасады «Вяземской лавры». Фото А. Евстафьева

«Множество жильцов, малое кубическое содержание воздуха, ничтожная квадратная площадь пола на каждого, теснота, духота, сырость, нары, двое на одной кровати, жизнь на верстаках – вот при каких условиях проживает это трехтысячное население»[23].

Каждый флигель лавры имел свое название по населявшему его классу. В Корзиночном флигеле располагалась артель корзинщиков. Они чаще имели паспорта, и от полиции они не скрывались. Сохранилось описание нескольких квартир в этом флигеле, составленное санитарным врачом Спасской части и описанное в статье «О жилищах петербургских рабочих» в 1903 году врачом М. И. Покровской:

«Квартира кустарей – корзинщиков. Она состоит из двух квартир, заключающих в себе три комнаты и кухню. Помещается в первом этаже. Девять окон выходят на двор. Три форточки и вытяжная труба. Свету мало. Водопровода нет. Воду носит дворник из чана на дворе. Чан содержится не всегда удовлетворительно. В коридоре отхожее место, общее для четырех квартир. Две голландских печи, одна русская, две чугунки и плита. Стены выкрашены клеевой краской.

В квартире живет хозяин с женой и сыном и 33 рабочих, из которых одиннадцать моложе двенадцати лет. В первой комнате живет восемнадцать человек, во второй – восемь, в третьей – семь. Хозяин с женой и сыном помещается в кухне».

Сенной рынок в 2024 году. Фото А. Евстафьева

Далее в статье сообщалось, что в квартире находилась еще и корзиночная мастерская с верстаками, служащими также спальными местами.

Следом шел Тряпичный флигель, где селились тряпичники – скупщики всякого хлама: бутылок, бумаги, лаптей, веревок. Они сваливали свой хлам на пустыре за кладовыми торговцев и затем сортировали его для дальнейшей перепродажи. Была у них и незаконная деятельность: они скупали краденое. На них работали целые шайки воров разной специализации – домушники, взломщики, карманники. Ворованные вещи быстро перелицовывались в специальных пошивочных мастерских и продавались в неузнаваемом виде до того, как на них могла выйти сыскная полиция.

Самым жутким среди флигелей «лавры» считался Стеклянный. Он располагался за Тряпичным флигелем. Двухэтажный и с большим подвалом, Стеклянный флигель был самым густонаселенным: как раз в нем только официально проживало до 1600 человек, примерно столько же проживало здесь нелегально. В нем жили в основном бандиты и налетчики.

На первом этаже флигеля находилась дешевая столовая, которую еще называли обжорным рядом. Второй этаж занимал притон, где жили главари уголовного мира «лавры».

Феликс Юсупов в своих мемуарах рассказывает, как однажды, переодевшись в лохмотья, посетил «лавру» с товарищами под видом бродяги, сняв там один из углов на ночь:

«Зрелище было ужасное. Кругом – человеческое отребье обоего пола. Лежат вповалку, полуголые, грязные, пьяные. То и дело слышно, как выскакивает пробка. Оборванцы открывают бутылки водки, опоражнивают одним махом и швыряют пустые склянки не глядя. Тут же ссорятся, ругаются, совокупляются, блюют прямо на соседа. Вонь нестерпимая. Долго мы не выдержали. Поднялись и выбежали вон»[24].

Описания этих мест невольно напоминают условия содержания заключенных в тюрьмах, с той лишь разницей, что здесь люди оказывались по своей воле, точнее – по воле тех средств, что у них были. Многие даже сознательно попадались полиции на мелких преступлениях, чтобы очутиться в тюремной камере, где обстановка была гораздо лучше, чем в «Вяземской лавре» или других, подобных ей, доходных домах. Грязь, смрад, болезни, нищета – все это только способствовало распространению болезней и росту преступности.

Со временем мрачная слава этих мест угасала: с Сенной площади стали убирать дешевые обжорные ряды, вместе с ними отсюда исчезала и определенная прослойка населения. Вскоре все флигели «лавры» были снесены. В этом процессе немалую роль сыграла сыскная полиция Петербурга.

Петербургская сыскная полиция

Сыскная полиция как отдельная служба начала свою работу в 1864 году – время, когда численность населения Петербурга стремительно росла за счет приезжающих в город крестьян, которые и стали составлять подавляющую часть преступного мира.

Первым начальником полиции стал Иван Путилин. Благодаря творческому подходу он смог раскрыть множество преступлений того времени: например, он часто, переодевшись в бродягу, чернорабочего или священника, посещал трактиры и другие места, где могли оказаться подозреваемые или связанные с ними личности. Подслушивая пьяные разговоры, он выходил на нужных людей.

Бывал он часто и в кабаках на Сенной, в том числе