хаоса. Сатлармы это, конечно же, поняли по-своему, а потому принялись осуждать и критиковать его. Однако межпространственный воитель сказал, что они из разных миропорядков, а потому не им осуждать его, ведь и он не осуждает их, хотя согласно закону хаоса весь этот мир и они в том числе должны стать хаосом. Но он пошёл дальше и рассказал этим невежам цель своего визита сюда. Они принесли мирам подарок, а именно равновесие. Они, жители серединного пространства, смогли отыскать это самое равновесие, при котором не происходит катастрофы. Он хотел добавить что-то ещё, но сатлармы, проявив слепой фанатизм, не стали его дослушивать, а принялись утверждать, что он – враг, и его нужно уничтожить. Я же счёл слова представителя хаоса очень важными, а потому пожелал продолжить разговор с ним о его подарке. Но, прежде чем начать расспрашивать его, я избавился от этих невеж, нагнав на них жуть, так что они, страдающие от кошмарных видений, пустились наутёк. После этого я предстал перед ним. Но он первым начал разговор, заметив, что я похож на них внешне, однако внутренне отличаюсь. Я объяснил ему, что эти слабые существа не способны прозревать сущности, а потому, чтобы иметь возможность быть среди них, но не поднимать никакого волнения, мне нужно облачаться в иллюзию. Сказав это, я стал тем, кем был всегда – скелетоподобным зоралистом, наполненным силой смерти и Пустоты. Воитель хаоса оглядел меня и сказал, что теперь внутренний и внешний я соответствуют друг другу. Однако он не остановился на этом и принялся задавать вопросы по поводу моего предназначения. Чтобы я мог рассчитывать на его ответы, пришлось дать свои. Я рассказал ему, что здесь пролегает замысел великих, и мы пришли сюда, чтобы участвовать в нём. Рассказав это, я стал расспрашивать его о подарке, который он сделал всем нам, что за равновесие принёс он мирам. И, собрав воедино все его попытки выразить свои мысли, я понял, что это не он и даже не другие хаотические порождения, которые пришли с ним сюда, принесли этот дар. Но в межпространстве есть некто, другое хаотическое существо, скорее всего, их повелитель и творец, возможно, какой-нибудь из великих, который как раз таки даровал мирам покоя возможность принять в себе хаос. И восемь межпространственных гостей, а также территория, изменённая межпространством, которые могут находиться в пространстве и не разрушать его, как раз таки есть дар. Но из слов собеседника я также понял, что имеется второй дар. И он не здесь, не на этой планете. Он лежит где-то далеко в этом пространстве, в глубине космоса, среди звёзд, буквально с его слов, между звёздами. И его попытки объяснить, что же там находится, было очень сложно понять. Из того, что он мне пытался объяснить, я понял немногое, а именно, что это была какая-то связь, дыра и преобразователь пространства в межпространство и обратно. Из некрополиса был выделен один из призраков, чтобы он направился в пространство этого мира на поиски непонятного подарка хаоса мирам покоя.

Наши беседы продолжились. И с каждой сказанной фразой становилось очевидно, как улучшалась речь этого существа. Чем дольше он говорил, тем лучше удавалось понимать его. Но только если разговоры касались чего-то, находящегося в пределах пространства. Когда он пытался описывать всё, находящееся в его среде обитания, он терялся в словах, и разобрать речи было невозможно. Что ж, приходилось обсуждать с ним то, что было здесь, у нас, ведь таким образом продолжалось обучение тому, как представителю межпространства адаптироваться к обитанию в пространстве. Потянулись дни наших бесед. Он просил называть его не представить хаоса, а воитель равновесия, ведь, если бы он был хаосом, то сейчас этот мир перестал бы существовать. А так как они удерживают равновесие между хаосом и порядком, то так его уже называть нельзя. Если бы кто-то из существ порядка сумел бы отыскать способ, как оказаться в межпространстве, то тогда бы гости из пространства стали воителями равновесия, когда как их, исконных обитателей, было бы правильно называть воителями хаоса. Мы считали, что его мысли очень ценны для нас. Так что наши беседы продолжались.

Однако ж довести до конца наш диалог мы не смогли, нам так и не удалось дойти до такой степени его речевого развития, чтобы он сумел объяснить, какие условия царят в его родной среде обитания. Потому что на авангард, где раньше находился Загрис, напал очередной рыцарь зла, порождённый пустыней. Но на этот раз он был гораздо более могущественен, чем раньше.

Скверные, ничтожные существа, отравляющие своим присутствием дух покоя. Из-за этих мерзких людей всё, что раньше было незыблемым, начинает рушиться. Всюду, где бы ни появились эти ничтожества, начинается упадок. Лучше бы после великого поражения Святая Империя продолжила существование и не стремилась залатать дыры в самой себе, набирая в свои ряды этих ни на что не годных порождений. Это как если бы враг пробил в стене огромную брешь, а защитники потом взяли песка, очень много песка и, смешав с водой, возвели на месте пролома заграждение, успокаивая самих себя тем, что раз уж через эту стену не проходит свет, то и враг через неё точно не пройдёт. Сколько империя сакров претерпела трудностей, которые принесло им наличие людей, что, наверное, для их Сакраарха стало очевидно, что он всё-таки ошибся, пригласив их к себе. Этим наверняка и объясняется то, что он безмолвствует в ответ на их мольбы. Это видно из того, какими скверными остаются эти существа, даже будучи под эгидой святости. Но также это подтверждается их словами.

Таквонд. После того, как отряды других опорных пунктов, посланные в сердце пустыни, были уничтожены, этот оставался оплотом могущества, и многочисленные воители, которые скопились тут, продолжали пребывать в ожидании того, когда же к ним явится полководец и поведёт их в сражение. Но, как выяснилось, у здешнего фурука другие дела. Занимаясь благоустройством своей столицы, он совершенно позабыл обо всех, кто проживает на его территории. А потому здесь хоть и был надзор, всё-таки беззаконие творилось повсеместно. Совет лармудов не вникал в жизнь лерадов и чародеев. Но магических дел мастера были сносными людьми, в отличие от стражников, хотя тоже были не без греха. Но щитников было подавляющее большинство, а потому их грехи затмевали за собой всех остальных. Словно густой туман, за которым не видно никого и ничего. А все праведные дела были подобны размытым источникам света, что тщетно пытаются пробиться сквозь это марево. Лармуды, само