Таким образом получалось, что наличие людей в Святой Империи было большим изъяном. Они не могут придерживаться равновесия. Им постоянно необходимо удаляться в крайности. Это их особенность, как грешных существ, несовершенных творений, в которых нет силы великого. И, сколько бы ни отыскалось признаков этому, очевидных и не очень, они будут продолжать это делать, а ещё, помимо этого, утверждать, что они поступают правильно, что они действуют сообразно своей сущности, что изменить их уже не получится. Да, меч тоже затупляется, однако ж его можно исправить. И ремни на доспехах могут лопнуть, так что перестанут держать, но их чинят. Всё, что приходит в негодность, в кратчайшие сроки исправляется, чтобы продолжать служить дальше. Человек, являясь негодным существом, не поддаётся исправлению. И в этом заключён также один из грехов.

Колентеил был самым обычным лерадом. Он ничем не отличался от всех остальных, однако ж другие стражники считали его святым и всегда говорили ему, что он уже на половине пути к нимкару. Обычно так говорят о том, кто готов стать лармудом. Но мнение сатлармов по этому поводу не является мерилом. Таинство обращения лерада в лармуда всегда было скрыто от умов и глаз. И множество всяческих мифов с предположениями вокруг этого крутится. Кто-то считает, что лерад, в котором скопилось достаточно праведности, чтобы стать лармудом, убивает сам себя, и его тело в тот же миг преображается, так что он пробуждается от смертного сна уже изменённым. Иные думаю, что апогеем этого процесса служит смиренная и долгая молитва в храме, по окончании которой он как раз таки преображается. Входил лерад, выходит лармуд. Третьи полагают, будто бы нимкары замечают того, кто готов стать ближе к ним, приходят к такому человеку и возлагают на него руки, чтобы могущественная сила снисходила на него и меняла тело с душой. Но на самом деле всё намного проще. Есть ордены, где воспитываются лармуды. Туда приглашаются те, кого фурук или улфурук, а также некоторые из громоздких воздаятелей призна́ют достойными. С ними проводится серьёзная тренировка, чтобы подготовить физическое тело к ношению тяжёлых доспехов. Но также во время этой тренировки новый лармуд изучает устав, в котором говорится, что входит в обязанности могучего воздаятеля и что запрещается ему делать. Помимо этого, на изменение личности влияет также пример других членов его ордена. Если в самом начале лармуд ещё напоминал лерада, то в конце, когда он уже надевал свои доспехи, он был неотличим от своих собратьев. Но даже так, формирование могучего бойца Святой Империи продолжалось. Теперь на него начинала воздействовать сила Сакраарха. Да, он существует, но после Мордалали практически перестал участвовать в жизни сатлармов. Эта сила была неощутима, однако они каким-то образом понимали, что с ними их владыка. И это понимание вызвано не их фанатизмом, якобы они настраивают самих себя на то, что с ними их протектор и они справятся с любой бедой. Нет же, разглядывая их разумы, я видел, что они это именно осознают. Сам я никогда не ощущал на себе воздействие силы их владыки, но видел, что они отчётливо осознают, в какой мере одарены могуществом света. А потому, если кто-то сомневается в собственных силах, лармуды никогда не уговаривали его. Это значило, что воитель взвесил свои возможности и понял, что он не справится с поставленной задачей. В этом не было ничего зазорного. Просто формирование могущества лармуда продолжалось, и нужно было время для того, чтобы он стал пригоден для исполнения той или иной задачи. Так, продолжая служить и взращивать в себе святые силы Сакраарха, тяжёлый латник готовился к превращению в нимкара – высшую форму святого служителя, некое духовное существо, что-то на подобии призраков некрополиса, которые не обладают плотью, но способны взаимодействовать с миром физическим. Теперь уже для лармудов таинство перевоплощения в нимкара остаётся загадкой. Но, в отличие от лерадов, они вовсе не зациклены на том, чтобы пытаться строить теории, как именно это происходит, а сосредоточены на исполнении своих обязанностей. Да, такой настрой заслуживает уважения. И как же он отличается от настроя стражей. Воздаятель на фоне того, кем он раньше был, выглядит очень и очень внушительно. С ним происходят поразительные изменения. И всё же одно остаётся неизменным – грех. Да, под действием святой силы он тоже преображается. Но факт остаётся фактом – он никуда не девается. А потому можно предположить, что и нимкар, полученный из лармуда, также перенимает от него эту ничтожность, которая, может быть, и преобразуется во что-то новое, однако всё же остаётся грехом. И, получается, духовная сфера наполняется существами, заражёнными этой скверной, которая, словно едкая зараза, передаётся от одного к другому, что ведёт к рождению гнусных идей, слов, поступков и поведения. Так что нечего удивляться, что в империи святости и света происходят всяческие несчастья на подобии Малалитали.

Так вот, все думали, что Колентеил как раз таки готовился стать лармудом, а всё потому, что его часто видят за чтением Священной Белой Книги. Для этого он отделяется от всех, поднимается на самый верх крепости, где практически никогда никого не бывает, и читает слово протектора к его верным земным слугам. Как на это реагировали лармуды? Никак, ведь их не интересовала жизнь лерадов.

- Пусть он читает закон нашего владыки, - говорили они, - Быть может, научится уму-разуму и станет настоящим воителем.

Пока он не обратится одним из них, никто из могучих воздаятелей даже не посмотрит в его сторону. А ведь стоило бы, потому что Священная Белая Книга была лишь прикрытием для его истинных дел. На самом же деле он читал запрещённую в Святой Империи ересь Богохульника, так называемую чёрную книгу. Да, трактат этот не был больших размеров по сравнению с учениями Сакраарха, а потому, вложив одну книгу в другую, он лишь делал вид, что приобщался к милости и закону протектора всякой святости. На самом же деле он впускал скверну тёмных знаний в свою голову. Свет должен противиться тьме. И если бы Святой Империи удалось искоренить грехи из душ людей, то, скорее всего, так бы оно и стало – скорее всего, этот лерад захлопнул бы скверное чтиво в тот же миг, как понял, что это – ересь. Но грех в его душе начал резонировать с тем, что он вычитывал из этой рукописи. И, сплетаясь воедино, эти две скверны прорастали настолько глубоко, что становились