других своих учеников продолжал подгонять, чтобы они повторили за Йимиром. И вот, пока зенте-октар удерживал этот массив магической энергии, ему за мгновение сделалось плохо, так что всё его тело поразила физическая боль, из-за чего он не то, что бы не мог удерживать эфир в руках, но даже просто стоять на ногах. В глазах совсем потемнело, в ушах – ничего, кроме звона. А по ощущениям сложно было сказать, лежит ли он ещё на каменной крыше финта’урина или уже падает с обрыва вниз.

Йимир слышит множество голосов, которые беспорядочно шепчут непонятно что. Он даже понимал, что собеседники разговаривают не друг с другом, а сами с собой. Никто никого не слушает, никто никому не отвечает. Йимир чувствовал, как беспорядочные ветра продолжали носиться над ним, а также ощущал, как на его тело в области сердца воздействует окта. Он даже понимал, что чары были могущественные. Скорее всего, кто-то, познавший глубины магии воды, применяет к нему исцеление не только плоти, но и души. Неужели, чтобы вернуть его к жизни, финтары подсуетились и призвали могущественного чародея из Октариса? Йимиру не оставалось ничего, кроме как лежать и ждать, когда к нему вернётся зрение. А пока он пытался вслушиваться в тот беспорядочный шёпот, который, как ему думалось, улавливали его уши. Но ничего разобрать не получалось, сколько бы он так ни пытался. А позднее он так вовсе убедился в том, что этот шёпот был слышен лишь в его голове, потому что по мере воздействия исцеляющих чар к нему начали возвращаться зрение и слух, и теперь он понимал, что все, кто собрались вокруг него, переговариваются в полный голос и не перебивают друг друга. Смутные образы собрались воедино, и Йимир постепенно начал различать лица и округу. Да, он всё ещё лежал на крыше финта’урина, рядом стояли другие финтары: Валеин, его ученики и кто-то ещё из учителей. А рядом на корточках сидел его старый знакомый Констабаль. Именно он воздействовал своими чарами на область сердца Йимира, чтобы даровать ему исцеление. Зенте-октар поблагодарил целителя за его помощь, а тот лишь ответил:

- Не за что, дружище.

Поняв, что ученик очнулся, Валеин присел на корточки рядом с другой стороны:

- Ты как?

- Всё в порядке, учитель. Вот встану на ноги, и можно будет продолжать обучение.

- Да вот не знаю, сможешь ли ты оклематься. Наверное, всё-таки разрешить тебе проходить обучение в финта’урине было ошибкой.

Йимира это сообщение сильно взволновало, отчего он заелозил, пытался приподняться на локтях, но Валеин сказал, чтобы тот продолжал лежать, пока целитель не закончит. Будущий талами, конечно же, послушался его, однако всё-таки возражений не оставил и пытался убедить своего наставника в том, что он продолжит познание этой стихии, что он уже почти что понял, как отпустить зенте и перестать держаться за него, боясь потерять с ним связь. Когда это произойдёт, он станет ещё более восприимчив к финта и сможет без проблем впустить в себя эту сферу магии. Валеин впервые по-доброму усмехнулся, но ответил, что это будет решать не он. А, если Йимир хочет как-то повлиять на это решение, ему нужно для начала исцелиться, потому что тогда его слова будут иметь вес, ведь никто не станет слушать слов калеки, который просит доверить ему тяжёлую работу. Сказав это, преподаватель воздушной магии отошёл, а Йимир уставился в полуденный небосвод, негодуя сам на себя из-за того, что оказался таким ничтожным и не смог вынести испытания противоположной сущности. Констабаль, не переставая воздействовать окта, сказал:

- Ты произвёл на Валеина впечатление. То, что ты всё ещё жаждешь закончить обучение в финта’урине, несмотря на случившееся, было по достоинству оценено. Ой, кажется, он услышал.

- И что с того? Сейчас, наверное, опять соберётся совет, будут решать, думать, как со мной поступить, а я в это время обязан буду сидеть тихо и смирно, ничего не трогая и ничего не предпринимая.

- Я не знаю, что будет, потому что за всю историю Финтариса никогда не случалось такого, чтобы из-за познания магии воздуха кому-то поплохело так, как тебе. Поэтому данный инцидент для нас прецедент. О, как сказал.

- Что ж, значит, ещё есть надежда. Кстати, как ты научился такому сильному мастерству исцеления? Ведь я ощущаю, как твоя магию лечит не только плоть, но и душу.

Констабаль усмехнулся:

- На самом деле, не такое уж сильное и не такое уж мастерство это. Если бы это было так, то ты давно был бы исцелён. Просто я взял стандартное целебное свойство водной стихии, которое преподают в окта’урине, и путём долгой, кропотливой работы с ним смог усовершенствовать, так что теперь мои чары воздействуют и на плоть, и на дух.

До окончания исцеления Йимир и Констабаль разговаривали на тему возможности улучшения магии путём долгих тренировок и внимательного изучения различных аспектов. Оказывается, сыну кольера повезло, что этот финтар находился ещё на территории Финтариса, когда это произошло, а ведь он уже по идее должен был направиться в Зентерис.

Часть 5

Когда исцелённый поднялся из лежачего состояния, учителя сразу же обратились к нему. Их было трое. И Морана среди них не было. Как оказалось, образовывать совет никто и не собирался. Возможность того, что Йимир будет продолжать обучение тут, решалась здесь и сейчас. И Констабаль, как оказалось, был прав. Настрой юного ктиоханина продолжить обучение в финта’урине имел большой вес. Прибавить ещё к этому рекомендацию от самого Валеина, получалось почти что готовое решение. Учитель говорил, что сын Талата подавал большие надежды, что поначалу обучать его было тяжело, потому что он продолжал держаться за магию земли, но с каждый новым хавором Йимир побеждал свой страх всё сильнее, из-за чего, конечно же, ускорялось его обучение. И Валеин сделал на этом второй акцент, что, несмотря на сложное положение, которое образовалось вокруг него, он меняется для того, чтобы достигать своей цели. Ну и третий штрих, который был, может, не столь мощным, как предыдущие два, но всё же помог принять решение – это то, что Йимир довольно-таки хороший сенонец, который станет достойным носителем их наследия, достойным финтаром и талами. Йимир всё это слышал и не мог поверить своим ушам. Конечно, да, он видел, как росло уважение Валеина к нему, но чтобы учитель считал его хорошим сенонцем, по сути, своим приятелем, это было нечто необычное. А то, что он не побоялся сказал это