тонкой коркой льда. Холод пронизывал даже лерадов, так что они, подобно обычным людям, тряслись перед могуществом силы, высасывающей жизнь из их ничтожных, бренных тел. Лармуды сопротивлялись действию нашей силы благодаря свету, которым они были озарены. Однако это не было проблемой, потому что Кристополис продолжал нагнетать магию смерти, так что со временем зора станет сильнее света, и холодная рука коснётся плоти могущественных воздаятелей. Помимо этого, люди смотрели на тьму, которая начала стелиться над столицей. Это было по-настоящему странным зрелищем: стоял полдень, светило во всю опаляло этот город, на небе не было ни облачка, за которым оно могло скрыться. Да и сейчас солнечный круг со всей мощь низвергал потоки света на людей, которые ходили вокруг. И обычно в таком случае улицы залиты этим светом, все объекты физического мира освещены. Возможно, люди как-то ещё ощущают полноценный день. Однако сейчас при всём этом свет от солнца не доходил до них в той мере, в какой должен. Мир вокруг как будто бы стал немного тусклее, как будто бы изменился сам миропорядок, и теперь полдень будет выглядеть именно так. Да, люди пребывали в недоумении от всего этого, потому что ощущали какие-то изменения, но не могли понять и осознать, что же здесь не так. Тьма бывает разная. Есть зримая, а есть незримая. И вот сейчас Кристополис оплетает столицу тьмой незримой. Она затмевает свет, не позволяя ему в полной мере проникать сюда. Более того, эта тьма продолжает сгущаться, так что со временем над этим местом образуется вечная ночь. Иными словами, сатлятаг уже начал первые шаги для того, чтобы превращать этот мир в некрополис. Но также эта тьма, которая сгустилась над столицей Сэкроса, послужила хорошим проводником для моей собственной силы. Используя зора, я уподобился Зораге и принялся распространять чёрную хворь, заражая души всех живых, так что они начинали медленно погибать. Пока что это было неощутимо, однако со временем хворь обязательно даст о себе знать. Также воитель скорби, помимо незримой тьмы, наполнял воздух этого мира частицами зора, чтобы те, кто будут убиты мною, восставали и присоединялись к бессмертному маршу. Будущий некрополис наполнится бывшими обитателями этого мира.

Дверь лаборатории сатлятагов открывается, и все, кто находились поблизости в этот миг, тут же впадают в ступор, ведь лицезрят одного из злейших врагов Святой Империи – нежить. Мой взор не стал метаться в поисках жертвы посильнее. Первый же мужчина, попавшийся мне на глаза, не успел даже понять, что случилось, как клинок моего меча пронзает его туловище. Дух начинает испаряться из его тела, душа воспринимает последние мгновения обычными глазами, кровь замедляет своё движение, ноги уже не могут держать его, и он медленно оседает на землю, погружаясь во тьму небытия. Вынув свой меч из умирающей жертвы, я бросил взгляд на следующую. Миг – и сила Пустоты переносит меня к молодой девушке. Пустые глазницы, в которых горит зелёное пламя смерти, впиваются в неё, в то время как меч делает то же самое с её сердцем. Она пытается закричать, но боль и бессилие позволяют ей издать только лишь предсмертный стон. Карие глаза смыкаются, и она, не имея сил сопротивляться могуществу смерти, принимает вечный сон. Меч покидает её бездыханное тело, в то время как взор мой уже отыскал следующего, кто вкусит мой удар.

Натиск бессмертных непреодолим. Не было того, кто мог бы остановить меня. Устремляясь от жертвы к жертве, я истрачивал на истребление лишь мгновения. А воскрешающий зора шёл по моим следам и обращал в бессмертных тех, кто пал от моего клинка. Влекомые новым духом, который заменил их старый немощный дух, что давал им движение и жизнь, они поднимались на ноги. Наши разумы соединялись, наши знания перемешивались, и каждому из них открывалось великое предназначение, а также замысел в отношении того, что происходило здесь. Так что разорад присоединялся ко мне, чтобы делать то, что нужно. Каждых из бывших жителей Сэкроса сам решал, как он будет распространять тьму некрополиса и праведность смерти в этом мире. Кто-то перенимает мой образ мышления, отыскивал себе оружие и сеял смерть своим руками. Кто-то брал знания Форманиса и прибегал к помощи эфира. Иные уподабливались Вехойтису и, направляя зора на живых, убивали их, а после, не дожидаясь действия силы Кристополиса, сами поднимали убитого. Чёрная хворь, постепенно сгущающаяся незримая тьма, усиливающаяся хватка зимы, растущее количество бессмертных – всё это ускоряло процесс погружения этого мира во тьму разорада. И столица Сэкроса стремилась обратиться в наше обиталище. Не было тех, кто мог это всё остановить. Любое сопротивление тут же сметалось. Поднявшаяся паника только лишь усугубляла положение, потому что беженцы создавали сутолоку и сбивали друг друга с ног, а порой даже в порыве своей неистовой жажды жизни затаптывали кого-то насмерть. Разбегающийся поток простых людей препятствовал продвижению подкреплений на места, где произошли бедствия. Слово «нежить» стало единственным, которое можно было разобрать в этом непрекращающемся гвалте. Стражники, слыша его, переполнялись решимости дать отпор отродьям тьмы и нечестия, даже не представляя, какая участь ждёт этих неумех, которые никогда не вкушали истинной битвы.

Когда я встретил первого лерада, то его убийство ничем не отличалось от убийства обычных людей. Острие моего меча, направленное точно по середине нагрудника, с лёгкостью проделало брешь в его латах и вышло с другой стороны. Хрипя и стоная, он уподобился другим моим жертвам, так что начал опускаться наземь под тяжестью своего тела и своих доспехов. Сопроводив его в пустоту не-жизни своим ужасающим взором, я вынул своё оружие из его тела и направился дальше. Не успел я расправиться со следующей своей жертвой, как концентрация зора в его теле становилась достаточной, и глаза лерада раскрывались, сияя бледно-зелёным свечением нового духа, который давал ему бессмертие. Он поднимался на ноги, а после приступал к уничтожению живых. Но его преобразование продолжалось. А вместе с ним изменялись и его доспехи. Только если существо переиначивается под действием зора, обмундирование лерада обволакивала Пустота. Она приращивалась к доспехам, которые уже носил лерад, и становилась дополнительным слоем, который был не только прочнее, но и выглядел зловеще: цвет чёрный, но, если приглядеться, то можно заметить проблеск зелёной силы смерти, которая точно повторяла все контуры нового обмундирования. В различных местах образовывались шипы, а на груди, коленях и шлемах Пустота рисовала символы смерти – черепа. Их мечи и щиты также наращивались силой Бэйна, однако не так сильно, как доспехи. А вот зора обволакивала оружие и