Когда приехали пожарные, огонь уже был укрощен. Правда, беды успел наделать много. От жара в наглухо закрытом помещении потрескались оконные стекла и штукатурка, оплавилась электропроводка, сгорели платяный шкаф, комод и все, что в них было. Сиротливо стоял обуглившийся скелет кровати, вместо гардин висели лохмотья пепла.

Инспектор пожарного надзора, худой, с болезненным лицом, старший лейтенант Дедюхин, простуженно кашляя, обошел комнату и придирчиво осмотрел остатки вещей. Настроение у него было скверное, хотя никакой вины пожарников в опоздании не было.

У комода с уцелевшими нижними ящиками задержался. Склонив по-птичьи голову, он смотрел на оплавившиеся провода, на розетку, укрепленную над комодом, и раздраженно хмыкал. «Ну и народ, — думал он, — хоть кол на голове теши».

В дверном проеме, испачканная сажей, стояла Любовь Торопыгина — молодая, пухлогубая и стройная женщина. Она уже наревелась до отупения и теперь только моргала, слушая, как хрустят под сапогами старшего лейтенанта осколки стекла и угли. За ее спиной толпились и гомонили соседи.

Старший лейтенант обернулся к Торопыгиной, зло открыл рот и зашелся в кашле.

— Эк его, — жалостливо подумала Торопыгина.

Дедюхин, хоть и кашлял до слез, заметил сочувственный взгляд Любови Ивановны. Пересиливая зуд в горле, он закричал:

— На комоде щи варите, да?

Сапог Дедюхина ткнулся носком в лежавшую на полу электроплитку. Из нее вывалился огнеупорный кругляшок с лабиринтом для спирали, и, крутнувшись, лег в мокрый бумажный пепел.

Торопыгина, отмахиваясь, как от наваждения, растерянно возразила:

— Бог с тобой, кухня есть. Так, если чаю когда...

— Чаю? — глотая угарный воздух, сипло спросил Дедюхин, — чаю? А выключать плитку Пушкин будет? Э-эх, Торопыгина... Торопыга ты и есть.

Укорив виноватую, он пошел к соседям писать протокол.

Документ получился предельно сжатым и категоричным.

— Вот заплатите сотни три за ремонт... Что касается сгоревшего имущества... Сами виноваты, с себя и спрашивайте, — сказал Дедюхин, расписываясь в протоколе.

Задиристая Любовь Ивановна лишилась способности что-либо понимать.

— Да ты очумел, пожарник? — вскипела она. — Или от простуды мозги раскисли? Не виновата я. Все проверила, когда уходила.

Одни сочувствовали и старались успокоить в меру своих сил, другие молчаливо пожимали плечами, осуждая в душе ее беспечность. Ведь всех могла спалить.

Были и третьи. Вроде Нюськи Гавриловой. Эта не утруждала себя раздумьями.

— Квартиру новую захотела, вот и подожгла, — заявила Нюська.

Любовь Ивановна едва не бросилась на нее с кулаками. Ну и ведьма, ну и ведьма! Ишь, как повернула.

— Откуда у вас такие данные? — спросил Нюську старший лейтенант Дедюхин.

Но та, вильнув бедрами, скрылась в своей коморке. Любовь Ивановна объяснила:

— Комнатешка — десять метров. Давно просим. С ребенком ведь. Все обещают, а не дают. Ну, я в сердцах и ляпнула как-то: «Спалить бы этот улей — враз дадут».

На другой день Торопыгина побежала в милицию, потом в прокуратуру, потом опять в милицию. Но доказать ничего не могла. Что тут докажешь? Дело ясное: квартира была заперта, ключ в тайнике, под обивкой двери... Комод обуглился сверху. Тут же розетка, плитка электрическая.

Но Торопыгина пришла еще раз. Начальник горотдела вызвал Дедюхина и следователя лейтенанта Бригова. Дедюхин кашлял и ругался на Торопыгину («Ходит, людей отрывает от дела»). Бригов, молодой и остроглазый лейтенант с улыбчивыми ямочками на щеках, слышал об этой истории впервые и потому с детским любопытством ловил каждое слово Любови Ивановны.

— Да не включала я тогда плитку! На фига она мне, если я в столовке пообедала? Все скажут. Даже Нюська Гаврилова.

Когда Дедюхин, досадливо морщась, пытался остановить ее («Бросьте, бросьте, Торопыгина»), Захар Бригов положил ему руку на плечо, попросил:

— Помолчи, Павел, дай послушать.

Начальник горотдела с удивлением посмотрел на Бригова и, словно вспомнив что-то, сказал:

— Товарищ Бригов, возьмитесь-ка за это дело, разберитесь как следует.

Когда он это сказал, Торопыгина разочарованно пропела:

— Това-а-арищ нача-альник...

Но подполковник прервал ее строго:

— Захар Степанович — юрист молодой, но мыслящий. Так что...

Захар чуточку зарделся румянцем, а Дедюхин, нарушая враз все воинские уставы, вышел вон и недвусмысленно хлопнул дверью. Обиделся старший лейтенант Дедюхин.

...Уже первое знакомство с обстоятельствами дела насторожило Бригова. Допустим, рассуждал он, Торопыгина подожгла сама, поскольку давно и безуспешно добивается благоустроенной квартиры. Но такой поступок... Безрассудство. Огонь пожрал много ценных вещей, семья осталась разутой и раздетой...

Нет, этот вариант отметался начисто.

Другая, наиболее вероятная версия — это загорание от плитки. Та версия, которую довольно убедительно обосновал оскорбившийся Дедюхин. Но и ее расшатывает немаловажное обстоятельство: женщина с такой неподдельной искренностью отрицает... Не верить просто нельзя.

Значит, возможна еще одна причина пожара. Какая?

— Пойдемте на вашу пострадавшую квартиру, — пригласил Бригов Любовь Торопыгину.

К счастью, работники ЖКО, ожидая возмещения убытка, к ремонту еще не приступали. Бригов стал осматривать пепелище, устанавливать все, что сгорело. В клочках материи хозяйка узнавала то свой плащ, то белье, то одежду мужа.

— А это что? — следователь поднял с пола опаленный кусок материи из белых нитей.

— Это марля. В нее были завернуты отрез на пальто и подкладка.

Легко воспламеняющаяся марля, хотя частично, но уцелела. Почему тогда не осталось даже пепла от туго свернутого драпа?

Удивило Бригова и другое. Комод горел сверху, нижний выдвижной ящик сохранился, но он пуст, хотя Любовь Ивановна утверждает, что там было постельное белье, полотенца, отрез сатина, гольфы.

— Может, еще чего не хватает? Вспомните.

Торопыгина показала на останки кровати:

— Под ней пустой чемодан стоял.

Она даже наклонилась, заглядывая под кровать, хотя та насквозь просматривалась.

Бригов поскреб переносицу. Да, чемодан сгореть не мог, так как на полу на этом месте даже краска не повреждена. Если же предположить, что он все же сгорел, то должна найтись хотя бы металлическая фурнитура. Перебрали каждый уголек, перетерли пепел — ни одной железки.

Вечером лейтенант Бригов сидел в кабинете начальника горотдела милиции и обстоятельно докладывал. Даже не докладывал, а с юношеской непосредственностью убеждал сидящего перед ним человека:

— Такие случаи, товарищ подполковник, в следственной практике не единичны (тут начальник едва не улыбнулся — следственная практика Захара Бригова исчислялась тремя месяцами). Делается это, — продолжал лейтенант, — чтобы навести работников милиции на ложный след. Мы лишены самого важного фактора — вести дело по горячим следам. Со времени пожара прошло несколько дней.

— Ваше решение?

— Искать. Преступника искать.

— Каким