а на его место приходит осознание собственной никчёмности. Я, Йимир, уроженец Зенетериса, покорил окта и финта. Я научился жить среди водного и воздушного народа. Я стал полноценным членом их общества. Я покорил их стихии, я познал их сущности, я стал как они. И октары, и финтары стали для меня родными. Конечно, не такими родными, как зентеры, но они стали моим народом. Когда как закта я не сумел принять. Слабак, ничтожество, недостойный называться ни талами, ни ктиоханином, ни даже сенонцем. Я ступил на путь талами и, споткнувшись о первый же ухаб, подумал, что я ошибся дорогой. Это очень затронуло меня. И хоть мой отец рассказал, что вы готовы были сделать для меня, всё же другой вопрос так и оставался без ответа: а что готов был сделать я ради само себя? Других невозможно поменять. Сколько приказов ни отдай, зактар всё равно останется зактаром. Я осознал, что не достоин буду называться зактаром, если соглашусь на новые условия. По дороге из земель огня мне повстречалась прелестная чародейка, которая всё-таки закончила обучение в закта’урине и направлялась на покорение последней стихии – финта. Всё верно, она была родом из Зентериса. И у неё получилось покорить огонь, однако она осталась такой же миролюбивой, как и каждый зентер. В ней ничего не изменилось. А в закта’урине учится уроженец Октариса по имени Сименторий, который, несмотря на то что его все унижают и у него плохо получается познавать противоположную для него стихию, не оставляет попыток покорить её. Если уж у них это получилось, то должно получиться и у меня. Тем более сейчас, когда я прошёл через монда. Поэтому, уважаемые навул и хранитель Зактариса, я возвращаюсь к познанию магии огня, как это делают все, кто приходят к вам. И прошу: не делайте для меня никаких поблажек.

Закончив говорить, Йимир ощущал себя превосходно. Его самоуважение сейчас было велико, как никогда. Он без страха и зазрения совести смотрел в глаза двоих грозных обителей Зактариса. Они же молча глядели на него. А после небольшого передышки заговорил Хахор, и голос его теперь был не такой грозный, как в первый раз:

- Ответ, достойный зактара.

Его слова подхватил Викатар, и в них ощущалось больше уважения:

- Присоединяюсь к твоему высказыванию. Что ж, Йимир, сын Талата и Лоиры, уроженец Зентериса, мы услышали тебя. Но, более того, мы увидели. Увидели в тебе рост. Из Зактариса бежал никчёмный трус, а желает вернуться истинный зактар. Да будет так, мы распорядимся о том, чтобы в Зактарисе всё осталось неизменным. Ты сможешь пройти обучение в закта’урине так, как его проходит каждый гость наших земель.

Йимир был удовлетворён таким оборотом событий.

После того, как этот вопрос был решён, началось обсуждение политических дел. Разговаривали в основном Талат и Викатар. Изредка Лоира вставляла своё слово. Йимиру эти речи сразу сделались неинтересными. Поэтому он удалился прогуляться по Кольену. Пока он стоял на пороге дворца, наслаждаясь свободой от всех этих политических тонкостей, наружу также вышел Хахор. Существо из чёрного металла намеревалось возвращаться в Зактарис, потому что политические дела его тоже не очень-то интересовали и касались, но немного задержался, чтобы поговорить с чародеем:

- Если хочешь, чтобы закта покорился, тебе придётся покорить его. Огонь – это сила.

- Как же Олия тогда смогла покорить огонь? Я бы не сказал, что она сильная.

- Сила бывает разная. Можно быть сильным внешне, иметь большие мускулы, обладать огромной статью, пугать своим ростом, но, когда наступит испытание, оказаться слабым. Ты должен иметь внутреннюю силу. Большинство становятся сильными через подчинение огню. Они впускают в себя его сущность, становится бесстрашными, грозными и агрессивными. Это сила. Но другие проявляют силу духа и покоряют огонь себе, оставаясь самим собой. Эта твоя Олия покорила огонь, оставшись при том такой же миролюбивой. Это тоже сила. Но этот путь сложнее того, который выбирает большинство. Ты оказался не готов к нему. Однако ты смог пересилить себя, чтобы подготовиться к этому непростому пути. И это тоже сила.

Договорив это, он на глазах Йимира обратился огромным чёрным драконом, чья плоть была такой же металлической, как и когда он был в обличии сенонца, а после улетел на запад.

Когда дневное светило начало двигаться на закат, закончились все политические дела. Викатар покидал Кольен и, конечно же, не удержался от прощальных слов, адресованных Йимиру:

- Что ж, сегодня ты показал нам всем, но в первую очередь самому себе, что ты готов продолжить путь талами. Знай: Зактарис не будет тебя ждать, как он не ждёт никого из тех, кто приходит в него, чтобы познать огненную стихию.

После этого он, используя огонь, взлетел и направился в родные земли по воздуху. Йимир обернулся к родителям и сказал:

- Кажется, осталось ещё одно дело, которое мы с вами не обсудили.

Талат и Лоира с ожиданием глянули на него, а Йимир продолжил:

- То, что я рассказал об изгнании саткара, было чистой правдой. Но я не рассказал всё. На самом деле я почувствовал какую-то силу. Я каким-то образом понял, что имею власть над этим саткаром. И его изгнание произошло именно по моей воле. Это не было случайностью или уловкой этого огненного существа. Это сделал я. Я и никто иной. И всё же я нахожусь в большом недоумении, откуда же у меня взялась такая сила? Я никогда не прикасался к пятой стихии, а взор монда не выявил во мне признаков одержимости. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?

Лоира и Талат, серьёзно глядя на своего сына, отвечали, что каждый сенонец – это целая загадка. А сын кольера – так вовсе загадка загадок. Когда придёт время, Йимиру откроются все тайны его сущности. А пока они присоветовали ему сосредоточиться на том, что его ждёт в ближайшем будущем. Йимир понял: они что-то знают, но почему-то не торопятся говорить.

Да, из Зактариса сбежал трусливый зентер, а возвращался уверенный в себе ктиоханин, будущий талами. Он вспомнил первые свои ощущения, который испытывал в тот миг, как предстал перед землями огня в первый раз. В тот миг его будущее было сумрачным. Однако теперь он смело глядел вперёд. И даже в душе появился некий азарт. Хотелось поскорее повидаться с Алнеем и спросить его, готов ли он снова приютить у себя невезучего ученика. Он жаждал поскорее вернуться в закта’урин, чтобы видеть, как учителя из кожи вон лезут, пытаясь воспитать